Затмение

Дальше полетели счастливые дни и ночи. Да, абсолютно каждую минуту я чувствовала себя счастливой, несмотря на то, что встречались мы с Жаном не чаще двух раз в неделю, чтобы не привлекать внимание супругов к нашим частым внезапным отлучкам. Я жила от встречи к встрече радостными предвкушениями перед свиданиями и сладкими послевкусиями после. Домой всегда приходила в хорошем настроении, с мужем была ласкова, с детьми добра, на работе приветлива. Я была готова осчастливить весь мир – так мне было хорошо.

Единственным, кого смутили перемены во мне, был Бой. Во-первых, он знал меня лучше многих, в чем-то даже лучше, чем Влад, и поэтому понимал, что так жизнерадостна я стала неспроста. Во-вторых, он не мог не заметить, что темп моей работы резко замедлился, весенне-летняя коллекция вышла с большим опозданием и, более того, в сокращенном варианте, что вызвало недоумение у многих наших общих коллег.

Я действительно витала в облаках, работать совсем не хотелось, все мои мысли были заняты предстоящими свиданиями. Если я приезжала в офис после встречи с Жаном, то мой мозг отключался вовсе. Как можно переходить к чему-то обыденному после того, как занимался чем-то возвышенным? И действительно, каждое новое свидание с Жаном было необычным, красочным, дарящим незабываемые эмоции и ощущения.

Чтобы сократить риск быть узнанными или пойманными на месте «преступления», я сняла небольшую квартиру недалеко от центра Москвы на имя Жана. Несколько наших встреч были потрачены на то, чтобы придать нашему «дому свиданий» уютный и теплый вид.

Мы собственноручно побелили потолок, поклеили обои, которые пришлись нам обоим по душе. Выбрали непрозрачные шторы – незаменимый элемент интерьера, учитывая преимущественно дневное время наших свиданий. Завезли в квартиру необходимый минимум мебели и техники – да, одной двуспальной кровати было недостаточно для нашего времяпрепровождения.

Свидания наши приобрели тематический характер. Возможно, подсознательно каждый из нас не хотел чувствовать себя нерадивым супругом, имеющим связь на стороне. Поэтому мы скорее создавали мир, параллельный нашей обычной жизни. В нем было все – от совместного приготовления блюд до чтения вслух и просмотра кинолент самых разных жанров и времен. А однажды, после просмотра фильма «Приведение», который был нашим любимым еще со времен базы, Жан принес целый пакет глины для лепки горшков, и мы пытались создать совместный шедевр. Шедевра, конечно, не вышло, но наше покосившееся творение заняло почетное место на полочке около телевизора. Остатками глины мы перемазались с ног до головы и потом добрых полтора часа отмокали в узенькой ванной. Это наше свидание неприлично затянулось, и с каждым разом расставаться было все труднее. Но мы старались не унывать и радоваться от всей души хотя бы нескольким часам в неделю, которые могли посвятить друг другу.

Так пролетели два счастливых месяца. На дворе стоял апрель, я сидела в своем кабинете в большом кожаном кресле и мечтательно любовалась капелью за окном, когда зазвонил телефон. Весна в этом году была поздняя, во многих местах снег еще не до конца растаял, но любое природное явление в этот период моей жизни несказанно радовало меня, а вот постоянные телефонные звонки, отвлекающие от прекрасных дум, раздражали.

– Алло, – невесело ответила я.

Мне доподлинно было известно, что от тона, которым сказано это телефонное приветствие, напрямую зависела продолжительность разговора. Если сказать отрывисто, резко, с недовольной ноткой в голосе, то собеседник много времени не отнимет.

– Здравствуй, милая. – Собеседником оказался мой муж, а на него это правило, к сожалению, не распространялось, но, несмотря на это, разговор действительно оказался коротким. – Можешь обрадовать свою сотрудницу. Ваш Ванюшка абсолютно здоров, прошел необходимый курс реабилитации, так что сегодня же можешь приехать за ним.

– Спасибо, непременно! – механически ответила я и положила трубку.

Удивительно, прошло действительно ровно два месяца – именно за этот срок Влад обещал вылечить мальчика, а я даже ни разу о нем не вспомнила и не подумала. На осторожные вопросы Жана о том, как продвигается лечение, я отвечала скорее автоматически: «Все будет хорошо». Не то чтобы результат был мне безразличен – подвести Жана я никак не могла, – просто у меня была абсолютная уверенность, что в центре мальчика вылечат. А лишний раз думать о нем мне не хотелось. Особенно сейчас. Через пару часов я должна была встречаться с Жаном, и мне совершенно не хотелось вместо этого тащиться в ждановский центр за его сыном. Это бы означало непременный срыв сегодняшней встречи, а допустить этого я не могла. Тем более что на ручке моего кресла висел заранее припасенный пакет с клубникой, лесными ягодами и взбитыми сливками. Поэтому я не двинулась с места, решив отложить визит в центр до завтра. А через полтора часа весело выпорхнула из офиса, размахивая заветным пакетиком.

Только когда мы с Жаном покидали нашу квартирку, я сообщила о том, что завтра он сможет увидеть сына. Жан посмотрел на меня с недоумением – по-видимому, из-за того, что я не сообщила ему такую важную новость сразу. Я лишь опустила глаза. Мне действительно очень не хотелось, чтобы, находясь со мной эти часы, он думал о чем-то или ком-то, кроме меня.

На следующий день я привезла мальчика на заранее оговоренное место встречи. Долго наблюдать за объятьями отца и сына мне не хотелось, поэтому я предпочла поскорее удалиться. Но Жан остановил меня: