Страница 104 из 124
Мое лицо еще больше вытянулось от недоумения.
– Твоя жена собирала тебя на встречу со мной?
– Почти так. Я пришел по делу.
– Я думала, ты выкинул мою визитку сразу, как я ушла.
– Я выкинул. Но адрес твоего дома моды можно без труда найти в интернете.
– И что же заставило тебя отыскать его?
– Мне нужна твоя помощь. Мне тяжело просить об этом, но больше не к кому обратиться.
Весь вид Жана говорил о том, что у него действительно нет выбора.
– Что случилось?
– Мой старший сын тяжело болен, у него лейкемия. Обнаружили еще в возрасте трех лет. С тех пор бесконечное лечение, химиотерапии, ну, ты представляешь. – Жан тяжело вздохнул. – Он сейчас очень слаб, нужна операция по трансплантации костного мозга. Мы нашли хорошего врача, уже почти договорились с ним, но операция стоит немалых денег, которых у нас нет. Я пришел просить у тебя взаймы. – Жан выдохнул и выжидательно уставился на меня.
Мое сердце сжалось от бесконечной жалости к этому человеку. Теперь стало понятно, что причиной его подавленного состояния была тяжелая болезнь ребенка.
– Ты правильно сделал, что пришел ко мне, – поспешила я его приободрить. – Даже не представляешь, насколько правильно. Твоему ребенку не нужна никакая операция. Я слышала, что в центре Жданова лейкемию лечат, как насморк, безо всякого операционного вмешательства.
– Это исключено, – прервал меня Жан. – Ты всерьез думаешь, что я обращусь за помощью к Жданову?
– Нет, не к нему. Ко мне. Ты ведь уже пришел. Дело осталось за малым – прими мою помощь. Я что-нибудь обязательно придумаю. Жданов не узнает, что в центре будет лечиться твой сын. Обещаю.
– Ты думаешь, я позволю, чтобы мой ребенок стал подопытным кроликом у этих ждановских роботов? – с трудом скрывая нотки отчаяния в голосе, проговорил Жан. – Если ты не готова дать мне денег, то так и скажи. Нечего выдумывать всякую ерунду.
– На операцию я тебе денег не дам, ради блага твоего ребенка. Как ты можешь из-за старых обид рисковать жизнью своего сына, доверяя ее каким-то неизвестным врачам? Может, они, конечно, и не так плохи, но, насколько мне известно, ни один врач до появления «ждановских роботов» не мог на сто процентов гарантировать излечение онкологии. Твой сын не будет подопытным. Профессора центра излечили уже сотни детей от этого заболевания. Очереди из пациентов со всей страны выстраиваются у дверей центра, но пока далеко не всех успевают принять. Чего греха таить, попасть туда с улицы непросто. Но если ты позволишь мне помочь, твой сын будет там завтра же, в первых рядах.
Жан напрягся. Я безумно испугалась, что он заупрямится и не даст своего согласия. Уже немного зная его нынешнего, я опасалась, что он просто уйдет, хлопнув дверью. Но, внимательно приглядевшись к нему, я заметила, как он растерян. Он так и прилип к подоконнику в нерешительности.
Я стояла в противоположном от него углу кабинета, и вдруг мне захотелось подойти ближе, утешить его, подбодрить. Ноги сами понесли меня в сторону окна. В какой-то момент он поднял на меня глаза, и я даже замерла на секунду от его взгляда. Он был таким, как когда-то давно – мягким и нежным. Жан, несмотря на свой нелепый «прикид», вдруг предстал передо мной именно таким, каким я видела его в своих снах. Я решительным шагом направилась к нему. И чем ближе подходила, тем сильнее нарастало невидимое притяжение между нами. Я подошла к нему почти вплотную, и вдруг, на удивление самой себе, сделала то, что велело мне мое тело. Разум, по-видимому, спокойно дремал в эти мгновения. Я запустила свою руку в его густые мягкие волосы и посмотрела ему прямо в глаза. Все, что происходило потом, было настолько естественным, что никто из нас, похоже, даже не смутился. Вторую руку я вложила в его ладонь, а губами примкнула к его губам. Я ничуть не боялась, что Жан оттолкнет меня, напротив, я была уверена, что он ответит на мой безрассудный порыв. И он ответил. Так горячо и так страстно, что я даже немного удивилась. Стоило ли ломать всю эту комедию, если его чувства ко мне так же сильны, как и мои к нему? Теперь в этом не оставалось сомнений.
Через пару минут я оторвалась от него и, набрав телефон ближайшего отеля, забронировала номер. На сейчас.
Через двадцать минут мы уже заходили в вестибюль небольшой гостиницы на Смоленке. А еще через пять минут уже ничего в мире не существовало, кроме нас двоих и белых простыней, мелькающих перед глазами.
Не знаю, сколько прошло времени до того момента, когда мы просто лежали рядом и курили. Только с ним – и ни с кем другим в жизни – я курила, не вставая с постели. Этот ритуал естественным образом зародился у нас еще на базе. Опасность и неэстетичность этого занятия были несоизмеримы с удовольствием, получаемым от него. А сегодня, спустя много лет, в гостинице в центре Москвы – мы как будто мысленно уносились на десять лет назад, в то время, когда, будучи молодыми и счастливыми, наслаждались друг другом, любовью и вседозволенностью.