В танце жизни

Я растерянно замерла в руках Кирсатэля. В самом деле, что дальше-то? Никогда раньше не испытываемое мной острое, жгучее, не дающее свободно дышать, желание мести, настойчиво требовало, чтобы Протасэль умер так же, как Сергонэль. Ни на мгновение не возникло в этом сомнений. Это было бы справедливо. Казалось, что отомстив таким образом, мне станет легче. Но, во-первых, как это сделать, не подвергая никого опасности и неприятных последствий? Во-вторых, только что пришедшая мне в голову мысль, а что будет с ни в чем неповинными женой и детьми Протасэля, как они будут жить без денег и помощи? В таких случаях предусматриваются выплаты из Королевской Казны, но они несущественные и обрекают на бедность. Как же трудно принять решение, когда тебя захлестывают эмоции. Бывают обстоятельства, в которых всем нам нужна поддержка, наверное даже очень сильным личностям.

Повернув голову, я беспомощно заглянула в глаза Кирсатэля, молча спрашивая его совета. Хотелось трусливо переложить всю ответственность за трудное решение на него.

Он, поняв все мои сомнения, предложил:

- Убить, нет проблем. Поступим так же, как он. Заманим на охоту и инсценируем смерть от яда змеи. Но давай, все-таки, оставим его в живых. Я, просто, сотру ему память. Лучше, частично. Чтобы он мог работать и содержать свою семью. Уберу все чувства связанные и с тобой, и с его ревнивой завистью к Сергонэлю, и с игрой на Тотализаторе и, даже, сотру память о его преступлении. Внушу, что он должен отказаться от своей части Тотализатора, потому что эта работа не для него и привела его к полному банкротству. Что отныне он будет зарабатывать деньги охотой, а в свободное время участвовать в состязаниях мечников на Арене. Это, кстати, как раз соответствует его внутренним потребностям. Как думаешь?

- Да, я согласна. Пусть живет, – разочарованно ответила я. Но все же, Кирсатэль, наверное, прав. Не надо отягощать свою ауру убийством себеподобного и обрекать его детей на трудную жизнь. И в то же время, предложенный Кирсатэлем вариант, не оставит смерть Сергонэля неотомщенной. Знающие менталисты говорят, что даже частичное стирание памяти процедура мало того, что болезненная, но и оставляет в душе мучительную пустоту. Вот пусть и мучается. Может это остановит его в дальнейшем от дурных поступков. – Но как вы это сделаете? Не хочу, чтобы вы рисковали. Ваше благополучие для меня важнее мести, – с искренним беспокойством спросила я.

Кирсатэль и Михас напряженно переглянулись, и я поняла, что у них нет продуманного плана дальнейших действий.

- Надо думать, как и куда его заманить, где не будет опасности случайных свидетелей, – произнес свои мысли вслух Михас.

Кирсатэль, согласно кивнув, и стараясь успокоить меня, сказал:

- Мы придумаем. Тебе не надо волноваться на эту тему.

Но я несогласно качнула головой. И выдвинула собственное предложение:

- Не надо создавать дополнительных сложностей. В голову само напрашивается простое решение. Пока мой сын у родителей и я в доме одна, я просто позову Протасэля к себе, на бокал вина. А здесь его будете поджидать вы.

Кирсатэль напрягся всем телом, сильнее прижимая меня к себе, невольно выдавая, что ему такое предложение неприятно. А Михас, наоборот, довольно воскликнул:

- Отлично придумала, крошка! Завтра же отправляйся в его контору, под предлогом работы с финансовыми документами, и зови его к себе вечером в гости.

Кирсатэль, тяжело вздохнув, согласился. И мы еще некоторое время обсуждали детали предстоящего действия. После этого Михас заспешил домой.

- А ты, оставайся ночевать в моем доме, – предложила я Кирсатэлю. – Поздно уже возвращаться в гостиницу, да и времени спать осталось немного.

- Спасибо, – согласился он.

Оставшись вдвоем, мы быстро убрали на кухне остатки ужина, и я проводила Кирсатэля в комнату, где ему предстояло ночевать, а сама легла в своей спальне.

Несмотря на усталость, сон не шел. Перенести чудовищную правду оказалось все же легче, чем неизвестность, когда сомнения сводили меня с ума. А скорое грядущее возмездие, приглушало пожар жажды мести в душе. Но может быть моя месть не стоит риска, которому я подвергаю друзей?

Кроме этих мыслей, я еще и остро чувствовала присутствие Кирсатэля в своем доме. Не хотелось признаваться самой себе в неуместных, здесь и сейчас, чувствах, но он меня волновал. Интересно, а что он, теперь, ко мне испытывает? Или, кроме воспоминаний о прошедшем, больше ничего не осталось в его душе? По его поведению не поймешь. С одной стороны видна забота и желание помочь, а с другой, ни лишних прикосновений, ни слов любви, ни попыток близости. Но ведь он, в рекордные сроки преодолев огромное расстояние, примчался ко мне из Орочей Степи! Из-за меня ввязался в темную и опасную историю. Это что-то значит? Хотя, вон, Михас, тоже рискует ради моего душевного спокойствия. А сама-то я, что к Кирсатэлю чувствую? Не знаю. Но очень хочу, чтобы он был рядом. В его присутствии мне гораздо спокойнее, приятны и греют душу его забота и внимание. Но вот об интимной близости даже подумать не могу. Стыдно даже от того, что такая мысль, вообще, пришла в мою голову.

Опять, какую ночь подряд, мне не удалось выспаться. Утром, спустившись вниз, увидела, что Кирсатэль уже приготовил завтрак.

Пока мы ели, он спросил меня: