Запрет на безумие

— Днем на свидания не ходят. Ролан, прекращай этот дурацкий допрос. Я же зде…

Он заглушил ее голос поцелуем: не мог наблюдать как эти розовые губы,  искусанные им накануне вечером, мягко движутся перед глазами.

Нежно обвив его шею руками, Брина прижалась к Ролану, чем пробудила в нем нестерпимое желание. Временами завывал мощный ветер, обдавая Ролана прохладным дыханием, однако тело его, твердое и разгоряченное, воспринимало только тепло тела Брины.

— Ты решил меня изнасиловать? – Усмехнувшись нервно, Брина попыталась от него отстраниться. – Прямо здесь, в окружении людей?

— К черту людей.

Брина улыбнулась.

— Что ты здесь делаешь? – спросила с любопытством и посмотрела томным взглядом.

— Тебя ищу.

На лице отразилось непонимание. Брина хотела было что-то сказать, но взгляд ее сместился в сторону, после чего она совсем отошла от Ролана, прекратив даже плеч его касаться.

— Вижу, не один ищешь, – сказала Брина явно не то, что хотела сказать изначально. – С подкреплением.

Ролан обернулся и увидел Дея, остановившегося в нескольких метрах от них. Разозлился.

— Я же сказал: уходи. Что не ясно?

Дей подошел к ним.

— Хотел поздороваться с Бриной, – улыбнулся ей. – Давно не виделись.

Ролана не обманула улыбка Дея, тепла и искренности в ней было мало.

Казалось, и Брина ощутила холодок, так как, стоило Дею встать рядом с ними, шагнула в сторону и отвела от него рассеянный взгляд. Не знай Ролан Брину — Брину, флиртующую со всеми и каждым, Брину, чувствующую себя рыбой в воде в мужской компании — подумал бы, что ей неприятно общество Дея, и Дей ее напрягает. А с ним, между прочим, она когда-то любезничала и веселилась.

— Да, – натянула улыбку Брина, – поздоровайся.

— Знаешь ли, я все еще помню твою шутку со стрип-клубом, – как-то некстати напомнил Дей, и напоминание прозвучало угрожающе: «Я помню, я не забыл, и как только подвернется удобный случай — припомню снова».

Брина поежилась: неудивительно, стоя в одной лишь тонкой рубашке. Да и взгляд этот, замкнуто-потерянный, избегающий встречаться с взглядом Дея…

— Слушай-ка: отвали, хорошо? – Ролан посмотрел на Дея. Ему как-то не хотелось, чтобы Брина хандрила, в особенности рядом с ним. – Ты здесь некстати, неужели не понятно?

Ролан снял с себя куртку и накинул на плечи Брини, которая благодарно улыбнувшись, просунула руки в рукава.

— Брина, кто ты такая?

Она застыла, так и не вдев край замка в «собачку». Такой бесхитростный, но не совсем понятный и не к месту заданный вопрос. Ролан и сам уставился на Брину, которая растерянно смотрела на Дея. Перевела немой взгляд на Ролана.

Почему она молчит? Куда подевались остроумие и любимые ею колкие словечки?

Вопросы, переставшие интересовать, как только Ролан увидел того, кого увидеть в толпе да на близком от себя расстоянии было равнозначно лицезрению летающих догмар. А потому изначально он принял его за фантом, двойника, а может, то было видением, созданным расшалившимся в виду обстоятельств воображением.

За спиной у Брины стоял Лисандр. Не далее десяти метров. Со сложенными на груди руками, одна из которых была устремлена к лицу и поддерживала подбородок, он взирал на них холодными глазами.

Схватив Брину за руку и дернув к себе, Ролан машинально завел ее себе за спину. Рядом шевельнулся Дей.

Лисандр направился к ним: медленно и важно — так, как вышагивал всегда. Тело Ролана закаменело. Каждый атом в нем расщепился и вновь сложился воедино, приводя его в боевую готовность.

Где-то в метре от них Лисандр остановился и внезапно усмехнулся.

— Знаешь, Ролан, я всегда считал тебя умнее остальных, хотя бы потому, что ты меньше говоришь. Однако связаться с моей сестрой,… – темный взгляд устремился поверх плеча Ролана, на мгновение задержался там, но, не затягивая, вернулся обратно, к его глазам, – …ты идиот?

Внутри Ролана что-то оборвалось. Он не понимал, что именно, не понимал почему, однако знал наверняка: восстановить — не получится.

***

Брина зажмурилась. Крепко-крепко. Надеясь, что чернота перед глазами с мельканьем хаотичных точек света, размоет образ, укоренившийся в сознании.

— Ну же, солнышко, – пропел тот образ, – выходи, играть больше не нужно.

А Брина подумала, что никогда еще не чувствовала себя настолько парализованной. Беспомощной — возможно: тогда, когда стояла и слушала как брат ее — любимый, поскольку, несмотря на все конфликты, возникавшие между ними, оставался для нее чем-то величественным и недосягаемым, — сговаривался о ней с Деоном. Но вот парализованной…настолько, что вздохнуть было больно — нет.