Страница 108 из 112
Спасибо ему, он дал мне прийти в себя! Когда закончилась процедура знакомства и мои сёстры наконец выяснили, почему они ничего не знали о моём замужестве и почему их не позвали на свадьбу, я уже могла нормально соображать и разговаривать.
Похороны должны были состояться завтра в полдень, а после них предполагалось чтение завещания. Чтобы мой папаша не поленился и не пожмотился, написал завещание? Поверить не могу. Но Вилма утверждала, что это именно так.
Завтра похороны, а сегодня праздник? Это как-то чересчур.
Я хотела отправиться в Альтенбург немедленно, чтобы избежать неуместного веселья, но меня отговорили. Особенно ратовали за посещение ресторана обе мои сестрицы и я вдруг поняла, что не стоит лишать их этого развлечения. В результате я с Гретой и Лизель отправились покупать себе по два платья: бальное и траурное, а Вилма осталась на попечении Алана, который тут же снял ей и девочкам номер в нашем отеле.
Праздник, который закатил нам принц, вышел смешанным. Тут была и наша с Аланом запоздалая свадьба, и радость по случаю победы над королями, и счастье от того, что все остались живы и вернулись домой, и ликование по поводу неожиданно свалившегося на всех богатства.
Меня все поздравляли, обнимали, целовали, тормошили… да я в пещерах так не уставала, как на этом празднике!
Зато сестрички просто цвели и пахли. Здесь они были без своих мужчин, поэтому могли себе позволить пофлиртовать с магами. Если ещё учесть новые платья, которые я им подарила, то счастье их было безгранично. Вилма же не стала менять свой траур на яркий наряд, просто сняла пелерину, которая скрывала её плечи, причесалась и чуть-чуть подкрасилась. Оказалось, моя мачеха — ещё очень и очень интересная женщина. По крайней мере на неё тут же клюнул немолодой маг из Гремона, кажется, дядюшка Томаса. Они весь вечер сидели рядышком и ворковали. Ну что ж, если Вилма найдёт своё счастье, я буду только рада.
Наутро, прежде чем нырять в портал, каждому пришлось выхлебать стакан ядрёного средства от похмелья. Иначе голова раскалывалась пополам. Но наши зельевары не зря свой хлеб едят.
Ещё до того, как отбыть на похороны, мы успели заскочить в банк, перевести Этьену Вердье его гонорар и получить перстни для управления счетами, так что в Элидиане нас ничто не держало.
На кладбище мы оказались вовремя и в приличном виде. А что излишне бледные, так на то они и похороны. Цветущего и радостного вида от нас никто не ждал.
Оттуда мы поехали в отцовский дом, где нас уже ждал городской нотариус. Оказалось, что год назад к нему обратился наш отец и составил завещание, которое этот господин собирался нам зачитать. Мы уселись рядком на диван в гостиной и выслушали то, что нотариус назвал последней волей господина Иоганна Вюрцля.
Этим завещанием он лишал наследства свою жену Вилму и дочерей Маргариту и Лизелотту, а всё движимое и недвижимое имущество должно было достаться его старшей дочери Гертруде Аделине, которая сменила родовую фамилию Вюрцль на фамилию своей бабки Манцль согласно завещанию последней.
Ой, ну ой же! Новая головная боль!
Я переглянулась с Аланом и спросила:
- Скажите, уважаемый, когда завещание вступает в законную силу?
Тот радостно оскалился:
- Ровно с того момента, как я вам его зачитал. Осталось только заплатить налог на наследство.
- А если я от него откажусь?
Нотариус захлопал глазами, как будто ничего не понял. Затем сказал:
- Если вы хотите создать трудности своим родным, то не вопрос, откажитесь. Но я бы на вашем месте принял наследство, а затем его подарил, но с условием, что налог должны выплатить выгодоприобретатели.
Кто? Ой, что-то мне нехорошо. Легче забраться на высокую гору, чем разобраться во всех этих юридических тонкостях. Но Алан сжал мой руку и шепнул:
- Расскажи этому типу подробно, что ты хочешь.
И я рассказала. Мне ничего не надо. Пусть все деньги, какие найдутся у папаши, разделят поровну между мачехой и сёстрами. Пусть дом и лавку продадут и с выручкой поступят так же. А следить за исполнением данной моей воли я назначаю господина нотариуса, потому что самой мне недосуг.
К моей радости дяденька всё отлично понял и через полчаса представил мне бумагу, в которой всё это было изложено юридическим языком. Затем с улицы позвали двух прохожих и мы все поставили свои подписи. Даже Алан, который в качестве моего мужа должен был дать своё согласие на это безобразие.
После этого мы почти до полуночи искали по всему дому припрятанные отцом денежки.
Вилма была права: папаша зря прибеднялся, на самом деле он был богат. Золотые монеты были везде: за шкафами и полками, под половицами и в выдолбленных ножках столов и стульев, приклеенные к ящикам комода и столешницам снизу, завёрнутые в грязные тряпки под бочками солений в подполе, в дровяном сарае и на чердаке. Ещё мы нашли несколько, семь или восемь, банковских билетов большого достоинства, спрятанных в самых неожиданных местах. К сожалению, два объели мыши и теперь никто не дал бы за них ни гаста.
Нотариус ползал и рыскал вместе со всеми и, надо отдать ему должное, многое мы бы без него не нашли. Потом всё найденное пересчитали и выяснилось, что теперь мои сёстры отнюдь не бесприданницы. Так что им и их мужьям повезло. Женились на любимых и никто не мог сказать, что это не так, а потом ещё и разбогатели.
Наконц в полночь бумаги были подписаны, а деньги подсчитаны. Мы с Аланом распрощались со всеми и отправились ночевать в трактир неподалёку. Оставаться в отчем доме я не захотела, слишком много тяжёлого с ним было связано.
Утром мы проснулись поздно и долго валялись в постели, отдыхая. В какой-то момент мой муж посмотрел мне в глаза и вдруг сказал: