Страница 79 из 88
Хорошо бы если бы в эти моменты ещё прорывались нотки злости или агрессии, неважно на что. На мир, на стечение обстоятельств или на свои принципы. Именно агрессия действенна. Она последней развернёт личность и даст силы на очередную ошибку. Отчаянье расслабит, смирение успокоит, утешение отвлечёт, и только агрессия заставит избавляться от себя же самой.
Если же действий не будет, а всё прежде тёплое и родное найдёт существо и будет стараться вывести его из апатии, но предыдущие этапы им уже пройдены, то оно будет молча подчиняться. Это не спокойствие или отчаянье, это дальше чем смирение – равнодушие. То что никто никогда не замечает. Что-то с чем свыкся и решил пойти дальше. Нечто уподобившееся мелкой травинке в километре от дороги, по которой существо пронеслось. И если это травинка как-то и поколышется, то существо даже не узнает об этом. Единственный способ уберечься от боли, не борясь с ней – это поддаться.
Маргарита падала в колодец и зацепилась за камень. Снизу вода, сверху свет, больше ничего не видно. Каждый раз, когда она пыталась подняться выше и схватиться за нужный камень, то соскальзывала и срывалась на метр ниже. Что делать? Кричать с такой глубины, зная, что сорвёт голос, а её, может, никто и не услышит, или постараться подняться выше? Чуть выше, и её голос донесётся до людей, но она может опять сорваться, и тогда её больше никто точно не услышит.
Нужно продумать все варианты. Можно отпустить руки, поддавшись судьбе, упасть, а там будь что будет. Но это чистой воды эгоизм, а значит, и не жизнь вообще. Получается, жизнь в этом самом замирании на месте и в вечном ожидании чуда, которое никогда не придёт и максимум, что ты можешь, это не ухудшать положение?
Помимо девочки в этом колодце ещё миллионы людей. Все всю жизнь стремятся подняться хотя бы на камень выше. Многие срываются, некоторые взлетают и никто не знает что там, что наверху. Оттуда не спускается рука, которая могла бы вытянуть, никто, из поднимающихся, не смотрит вниз. Никто не знает, сколько человек под ними. Они смотрят вверх, высчитывая, сколько осталось ещё ползти. Но человек сам не способен подняться, он может только ухватиться за чью-нибудь пятку и, потянув того вниз, занять верхнее место. Но пятка постоянно дёргается и бьётся. Там же такой же человек, как и она. Все озлобленны, испуганны, смотрят на мир из своих пещер. Как запрограммированные боты, зерги, направленные на потребление.
Но, может, допускала Марго, она и не права. Пирамидообразные живут свои жизни, и у них, возможно, есть свои цели и мысли, не доступные её сознанию, просто из-за законов физики. Они, может быть, также думают, но на своём, не доступном ей уровне. У них точно такая же какая-то есть своя мысль, своя идея, которая никак не может воплотиться. Может, они своим поведением и отношением говорят совсем другое? Может, делают то же самое, что и девочка, но она просто это воспринимает иначе? Как пятимерные существа не могут воспринять семимерных.
Понимаешь? – спросила она Клевера. Перечитала, и сама не многое из этого восприняла. – Не очень. Ха! Вот видишь! Мы не понимаем друг друга. Они – совершенно меня, но я хоть что-то о них. Я же вижу, что они тянутся к свету. Я не могу помочь тем, которые выше, но тем, что подо мной, способна протянуть руку.
По этой причине она спокойно шла давать интервью на следующий день. Девочка накинула обещанное платье, погладила его на себе ладонью, платье оказалось глаженым. Выбирать из двух пар кроссовок оказалось несложно: те, что чище. Чтобы не забрызгать осенними лужами одежду, она собралась добраться до редакции на автобусе. Не нужен велосипед – не нужны интструменты на случай поломки, не нужны инструменты – не нужен рюкзак. Телефон и ключи сложила в кошелёк, и вышла на непривычном легке.
За несколько часов до этого уже собирался первый зритель в большом зале. Он взял с собой две копии книги: первого и последнего изданий. Он был одним из основных зачинщиков теорий об авторстве книги. Говорил, ещё при прошлом мошеннике, что он не может быть автором. Что автор бы так не радовался вниманию ко своей персоне. Что автор обязан был быть серьёзным, собранным и решительным. Зритель этот не один раз перечитывал книгу и постоянно искал единомышленников. Вместе они разбирали по главам, по словам, по мыслям всё произведение. Они спорили, пытаясь отыскать причины и мотивы, связывали возможные побудительные аспекты написания или разыскивали скрытые послания. Они ежесекундно обдумывали все свои поступки. Оспаривали и указывали другим о том, как именно нужно следовать книге.