Легохонькое тепло

               Хотя не понятно, что тут праздновать? Человек мучился, страдал, подавлял себя, заботясь о созревании плода. Это радость, оттого что всё кончилось? Тогда не нужно было начинать, если всё было только для того, чтобы всё кончилось. Может, тогда радуемся тому, что из этого вышло? Человек. Ну, хотя бы физически. Чем не радость? Теперь нужно довести его до ума. Заканчивает школу. Радость? Почему нет? Он отлично учился, имел успехи и заслуги, старался, даже гордость. Диплом – радость. Ну, предположим, что принцип ясен, и мы радуемся, как озабоченный спортсмен на финише. Ведь за победой над остальными бегут последние эгоисты. А конченые отморозки бегут за победой над собой и за расширением человеческих возможностей. Вот и мы думаем о пройденном пути и радуемся ему. Правильно? Радуемся, как хорошо учился отрок в университете, как продвинул фирму на работе. Свадьбы, юбилеи, награды и т.д.

               Всё это обобщает, все мелкие отрезки жизни объединяет один, общий финал – смерть. Она как ещё одни роды или выпускной, но только человек, оставшийся и следящий за жизнью первого, почему-то не радуется за усопшего. В самый праздничный для него день, в самый яркий и радостный, бурный и незабываемый день мы грустим. Почему?

               Отчего не грустили, а радовались, когда он наконец-то доделал ту поделку или добежал полосу препятствий? Он же точно так же больше не мог заново сделать то, что уже сделал. Он мог повторить, но это было бы не так, как в первый раз. Он уже утратил этот девственный шанс, но никто не горевал за утрату. Что не так-то? Как это работает?

               Допустим я, как обычно, где-то ошибся, продолжим. Человеку в день рождение положено дарить подарок. Что же это будет там за сюрприз? – Тайна окутывает нас! Мы радуемся и в нетерпении от предвкушения. Человек, дарующий вам подарок, сам очень волнуется. Он тщательно выбирал этот подарок, предполагая, что вещь вам понравится. Он знал, что без подарка не может явиться. Он не имеет права радоваться за то, что вы есть и не давать ничего взамен. Нам, конечно, было бы приятней, если бы человек всегда относился к нам с почтением, а не в один отведённый день, но мы всё равно рады. Нам же готовили подарок, эта вещь именно для нас. Правда, за что нам подарок? Допустим, за то, что мы есть. Разве существования наши, взаимоотношения договорные? Это какой-то ультиматум и мы обязаны за такие вещи платить? Если нет, тогда почему это делается не спонтанно от собственной инициативы, а приурочено к определённой дате? Таким образом, подарок становится вынужденным.

               Но именинник не подаёт виду. Человек открывает подарок и, казалось бы, искренне радуется содержимому. Если именинник рад, что ему дают то, что он хотел, хотя сам ранее не приобретал этого, получается, либо он не знал о данном предмете, либо не решался им овладеть. Мы хотим, чтобы за нами ухаживали? Чтобы нашей жизнью управляли, чтобы всё решали за нас? Чтобы деньги, которые могли бы пойти на ещё месяц жизни, кто-то у нас взял и прожёг на минутную для нас радость? Почему мы сами не брали и не покупали то, что нам действительно нужно? Может оттого что это нам не нужно действительно. Потому что мы выбираем месяц жизни на рисе с курицей, а не день на тирамису. И темнее менее месяц жизни на неприятном не доставляет нам столько радости, сколько сладкий минутный десерт.

               Мы не умеем видеть радость в долгом, слабом и продолжительном. Большее, но менее заметное, испачкано также и неприятными вещами. Особенно если оно не воздействует на жизнь внезапно, а понемногу её подправляет. И всё, что есть в ней приятного, подавляется неприятным надоевшим бытом. Хотя ударь это продолжительное одним разом, впечатление от него было бы невообразимо ярко.

               Равносильно с этим, подарок может быть неприятным и ненужным. Именинника может это совершенно не волновать, если главное наличие внимания. Но тогда у человека будут скапливаться ненужности, которые могли бы пойти на благие дела. Допустим, можно было бы подарок предоставить в денежной валюте, а не надеяться попасть в точку с закрытыми глазами. Тогда именинник бы сам мог взять себе то, что он хочет и что ему действительно нужно.

               Теперь же, когда неприятный подарок уже сделан и именинник скажет правду, что подарок ему не нравится и не нужен, и что теперь ему придётся тратить своё время на продажу подарка, то подаривший человек, оскорбится правдой. Он же тратил силы, он надеялся. Его жалостный вид обязан заставить именинника полюбить подарок. Необходимо обрадоваться и соврать! Ведь это всего лишь вещь, зачем из-за неё ссориться? (Примечание: данное правило не работает в обратную сторону. Работает только к тому, кто первый его вспомнил).

               День рождение девочки проходил с конфетами в школе, тортом на бабушкиной работе и пьяным отцом дома. Вернувшись раньше с работы под градусом, он не крушил и ломал всё вокруг, а только заинтересованней осматривал окружающих. Расспрашивал дочку о рисунках, школьных успехах. Придумывал конкурсы и весёлые игры. Маргарита поддалась бы и сблизилась, если бы не настороженная бабушка, заграждающая внучку. Старушка знала, если позволить отцу понравиться девочке, она будет впредь желать повторения. Это было бы неплохо, если бы мужчина в остальные дни не думал о своих сожителях как о ноше.