Страница 59 из 88
Артур Робертович сидел с невозмутимым лицом, скрывая два вспыхнувших недовольства внутри себя, оба из которых попеременно сменяли друг друга. Может, не будь одного из этих недовольств, общее самочувствие от другого, как единственного, ощущалось бы сильнее. Но так как они вместе сейчас обрушились на него, то его возмущение стечению обстоятельств в совокупности с перегруженностью вызывали лишь истерический смех, переодически прорываемый из недр его сознания.
Окружающие иногда посматривали на как будто раскашлявшегося человека, но не придавали значения. Улыбка его не была заметна под оформленной бородой. Та постоянно спасала его чин от проявлявшихся эмоций. С годами она обрела насыщенность, густоту и белую седую линию, идущую от уголка губ к заострённому кончику.
Каждое из недовольств постоянно преследовало его с момента вступления на эту должность. Одно, как самое бредовое, связано было с неправильным постановлением ударения в отчестве. Всю его прежнюю жизнь ударение шло на первое "о". Казалось, что невозможно любого иного постановления, даже предположений таких не намечалось. Он гордился тогда своим величавым именем и ещё начинающемся пушком под губой. Но, прибыв на своё новое место, ужасно удивился, что люди, окружающие его, выставляют ударение на вторую гласную "е". Таким образом считал он, имя звучит по-деревенски. Подобно тому, когда старые учителя называют марки известных брендов или перечисляют жаргонизмы.
Поначалу он упорно исправлял всех сослуживцев, не выдавая своего недовольства. Затем однажды сорвался, когда на вручении наград три раза подряд его обозвали неправильным образом. В тот момент он забыл свою речь и разгневанный выдал всё возмущение и нетерпение. Он не мог понять, откуда они вообще взяли такое ударение. Причём все, не сговариваясь, как один.
С того момента подопечные стали записывать верное произношение и сбивались при обращении. Артуру было уже совсем не важно, теперь его дёргал факт того, что люди извиняются и исправляются. Это выжирало драгоценное время. Как и сейчас.
Отпрянув от спинки и облокотясь на колени, Артур Робертович перевёл напряжённый взгляд на парня за стойкой. Тот, почесав свою рыжую бороду, понял, как обычно, всё без слов и вышел позвонить.
Именно этот человек и возбудил в нём одно из недовольств. Хотя, казалось, что испугались больше всего окружающие, потому что Артур Робертович, как всегда, проглотил словесную ошибку. Второе же недовольство дошло до него от своего заместителя, нервно ходящего рядом. Эх, и помучается же он ещё с ним и не только по этому поводу.
Заместителем был юноша, всего несколько лет назад с отличаем окончивший университет гуманитарных наук. Изрядное внимание к своей внешности, трепетность, рвение и озабоченность профессией отделяло его от остальных. Хотя на должность он попал только благодаря ходатайству руководителя курса. До сих пор ходят слухи по всему отделу, что молодой мальчик недюжинным талантом пробился на своё место. В шестнадцать лет он чудом поступил, в двадцать закончил, мигом определившись по профессии. Через год повышение до колонки, дальше – редактор светской тематики, советник по всему журналу, и вот, заместитель главного редактора. Так как назначения повышений его всегда издавались взрослыми опытными мужчинами, об ориентациях которых давно все сплетничали, то и о худеньком, ухоженном мальчике пошли те же самые разговоры.
Мальчик разговоры те не слушал, на откровенные вопросы во время корпоративов отвечая: да даже если и так, какая разница? Причина повышений только тут. – Стучал он пальцем, указывая внутрь головы.
К юноше не так давно влетела одна женщина, с которой изначально он общался только по профессиональной теме обложки книги и сговариваясь о встречах с ведущим автором – её мужем. Она и принесла в их фирму столь масштабное недовольство. Ещё по дороге в контору женщина раззванивала все телефоны и заместителя, и редактора, и секретарей. С собой она везла свою обычную сумку, в которой лежали совсем необычные смятые листы. Листы эти с дрожащим дыханием перечитывала она уже не одну неделю. После прочтения, вечерами, старалась не выдать своего состояния мужу. Но он что-то точно заметил. Женщина была непривычно растерянна и озадачена. Однако, такие излишки супружеской жизни, как считал он, не могли не быть вынужденным рудиментом, так что не предавал значения её настроению и решил, как всегда, переждать. Уже после, когда он будет сидеть в зале суда, осуждённый в клевете, то вспомнит тот последний вечер, и пожалеет, что не заглянул в стол.
Жена его не смогла больше выдерживать внутреннего противоречия, отчего и стала искать ответа в кабинете мужа. Обрыскав тайники, заколоченные полки и запаутиненные антресоли, нашла она ответ в обычном ящике стола. Как будто муж ничего и не прятал. Сопоставив сложенный листок в кармане с толстой склеенной тетрадью, найденной у мужа, она сравнит подчерка. На этом расследование её закончится.