Страница 57 из 88
- Тебе немерзко врать им, что ты хочешь помочь? – Она поддалась его движению, хотя он почти не вложил сил.
- Что? – Артём не понял смены темы. – Я хочу.
- Ты говорил, что это нужно. – Девочка понизила голос и объясняла ему, как мольбу о помощи. – Это, может быть, нужно, но это не значит, что ты хочешь этого. А я хочу, не понимаю как, но чувствую эту необходимость. Но головой понимаю, что это не нужно. Ты же видишь их. Может, это не нужно? Скажи! Пожалуйста, не молчи.
- Сказку про волков и овец помнишь? – Чуть помолчав, спокойно заговорил он.
- Чего?
- Где пастух кричал постоянно: «Волки! Волки!» Прибегали мужики из деревни, смотрели на него, но волков всегда \/ никогда не обнаруживали. – Девочка кивнула. – Так вот, в конце сказки, когда он уже несколько раз так обманывал людей, пришли настоящие волки. Он кричал, а люди даже не сдвинулись с места, они думали, что он вновь обманывает. Волки же разорвали овец. Какова мораль?
- Не ври, или не попадайся на вранье, не пользуйся своим положением. – Да что угодно, как это поможет?
- Овцы-то погибли. Живые существа умерли. Кто виноват? Разве пастух? Кто доверил ему надзор за стадом? Они же понимали, что он врёт, не в первый раз, но в последующие точно. И также они прекрасно понимали, что настоящие волки могли в любой момент напасть. И что отличить, когда он врёт, а когда нет, невозможно. Если приструнить его не получается, то приходится действовать по ситуации. Что же они стали делать? Просто перестали обращать на него внимание. Они бросили этого дебила и кучу невинных жизней на произвол судьбы, зная, что их могут убить, что и произошло. Почему? – Артём уже не просто рассказывал сказку, а боролся с выплёскивающимся возмущением о теоретических жизнях. – Да им просто лень было. Тяжело, видите ли, было пробежаться, посмотреть, правда это или нет. Жизнь живого существа не стоит пробежки?
Так вот, мне кажется, что стоит и ещё немножко подороже будет. И мне кажется, они обязаны были обманываться снова и снова, если это единственный способ спасти животное. Вот почему это надо делать. Не от желания, а от сравнения. Если человеческая лень превыше жизни человеческой, то миру конец. Что, может, и происходит, но я отказываюсь в это верить.
Далее Артём пояснил, что данный пример может распространяться необязательно столь резко именно на чьи-то жизни. Он может быть отнесён и к помощи людям, и к поиску человека, которому можно довериться. Маргарита не смогла назвать даже примерное количество человек, из-за которых Артём намеренно обманывался. Он предполагал, что ему врёт в тот момент близкий человек, но продолжал верить. Иначе невозможно выстроить никакого общения, когда где-то можно что-то утаить, а где-то приукрасить. В итоге враньё всегда сводилось к тупику, и Артём выводил признание на необратимый парадокс, разрешение которого было единственное: кто-то из них двоих врёт. Если он, то он не заслуживает общения с ней, и необходимо скорее разорвать все связи. Если наоборот, то исход такой же. Искать виноватого было необязательно, и они спокойно расходились.
Ладно если бы это были единичные случаи, но так происходило постоянно. Казалось бы, можно выстроить логический вывод: все врут. Это неотъемлемая часть человека и без неё никак. Нужно так же, как и все: смириться с данным фактом и жить с ним. Однако, Артём не соглашался, он верил, что есть такой человек, который, так же как и он, неспособен соврать, хотя бы осознанно. Статистика постоянно опровергала его теорию, но он не поддавался ей. Он искал этого человека и надеялся, как всегда, что нашёл. Только нужен ли он сам этому человеку?
Ведь по закону подлости: как только сложишь руки, всё свершится. Тогда нужно лечь на течение, и не мешать ему. Пускай мир примет сам решение. Но вынесет ли осознающий это человек? Ему нужно принять порок и разукрашенные маски? Все окружающие слои эгоизма, складки жирового тщеславия, вожделения и животной похоти? Как возможно смотреть и ничего не делать? Как быть туристом, наблюдателем, привязанным к стулу, с отрезанными веками и закреплённой головой? Что же тогда делать? Лишь изредка, когда всё через край выплёскивается, не срываться в бессмысленных спонтанных творениях, всё больше подтверждающих выше сказанное, а изливаться? Плакаться такими мокрыми вычурными страницами? Они успокоят на день –другой и примут на себя все нервы мученика. Исписав их, ты успокоишься и будешь думать, что сделал всё что мог. Что помог миру в силу всех своих возможностей. Только этого, может быть, мало. А я успокоюсь. И Марго успокоится, но толку-то?