Страница 14 из 35
Таиланд. Бангкок. Чуть больше десяти лет назад.
Третьи сутки льёт дождь. В небесной канцелярии что-то прорвало, и вода льётся с неба нескончаемым потоком. Настоящий ливень. Почти без передышки. Вот уже третий день. Канализационная система не справляется. Не уверена, что она есть. Даже если и есть, то не везде. Улицы превратились в реки. Душно так, что не продохнуть. Одежда, постель, полотенца — все насквозь пронизано влагой. Каждое утро надеваю на себя сырые вещи, вечером ложусь в сырую постель. Сырость повсюду. Она въелась в крыши домов, стены, мебель, кожу и волосы. Перманентное ощущение потного тела. Влажные руки, влажное лицо, влажная спина. Но влага сейчас меня заботит меньше всего. Мне нужна работа. Мой самолет улетел в Россию без меня больше недели назад. Восемь дней назад я потеряла последний шанс вернуться на родину. И теперь я совершенно одна в чужой стране. Деньги на исходе.
Я хожу по незнакомым улицам. Третий день не расстаюсь с зонтом. Третий день — мокрая насквозь от дождя. Зачем мне нужен зонт? Держусь за него отчаянно. Зонт не спасает от дождя, зонт — тоненькая соломинка, иллюзия того, что я смогу выкарабкаться, выжить.
— Job! I need job! — с английским у меня плохо. Хозяин маленького магазинчика улыбается и предлагает что-нибудь купить.
— Very good price! — показывает бермуды. Старается убедить, что покупка выгодная. — Good quality. Your size. You can try this one.
Тычет штанами дикой расцветки в меня.
— No. Thanks. I need job. Job. Are you understand me? — не уверена, что продавец понимает меня.
Улыбается. Разводит руками. Ясно без слов, что здесь мне ничего не светит. Со своими поисками работы я выгляжу по меньшей мере странно. Фаранг[1], ищущий работу на улице. Ко мне относятся с подозрением. Чувствую. Уверена, что вызываю подозрения. Я тёмная лошадка. Меня не хотят нанимать на работу ни в магазин, ни в кафе, ни в бюро аренды скутеров. Что делать? План устроиться в шоу провалился с треском. Толстый таец рассмеялся мне в лицо и выпроводил за дверь, показав пальцем в сторону касс. Была мысль, что он просто меня не понял. Но теперь я уверена — причина в другом. Причина во мне. Я здесь чужая. Чужая. Чужакам здесь не место.
Я на грани. Я в полном отчаянии. Через две недели я не смогу платить за комнату. Маленькую вонючую комнату с дырой в полу вместо душа. Делаю еще несколько попыток. Результат прежний. Смотрят с недоверием, некоторые — с удивлением.
На улице темно. Медленно бреду по тротуару обратно в отель. Ноги разъела вода. Ощущение, что они скоро превратятся в ласты. Бреду мимо неоновых вывесок, волоча за собой зонт. Огни. Свет. Яркие буквы. Лампочки. Под навесами барные стойки.
С наступлением темноты оживились шлюхи, выстроились рядком. На тротуар почти не выходят — работают на строго отведенной территории. Улица быстро заполняется туристами, макашницами[2] и музыкой. В уличных кафе уже нет мест. Официанты снуют между столиками.
Мимо медленно проплывает мотобайк, с шипением рассекая колесами воду. Бежит паренёк, звонко шлепая сланцами. Останавливаюсь возле гоу-гоу. Проститутки в коротеньких юбочках и белых майках похожи на группу поддержки из штатовских фильмов про школу. Пристают к каждому, кто входит в бар или проходит мимо. Вижу, как одну из пойманных жертв молоденькая шлюшка ведёт внутрь, ухватив цепкой рукой за локоть. Скрываются за шторой из сверкающих бусин. Стою. Смотрю. В голове всплывает московский клуб. Мужик. Кажется, Костя. Неудачная попытка съёма. Тогда мне нужны были деньги. Мне их всегда не хватает. Мне нужно много денег, чтобы сделать операцию. Штора легкая, невесомая, перехваченная лентами. Дверей как таковых нет. Видно всё, что происходит внутри. Утроба заведения заполнена светом неоновых огней. Музыка гремит, вибрируя нижними басами. Девица неловко залезает на стойку и начинает пританцовывать у пилона. Не танцует, нет. Неумело двигает бедрами и улыбается.
Взгляд выхватывает двух шлюх. Выделяются на общем фоне. Высокие. На каблуках выглядят дылдами по сравнению с остальным выводком группы поддержки. Привлекают к себе внимание. Рассматриваю их. Внезапно осеняет — катои[3]. Ни капли не стесняются, ведут себя раскованно. Одна из девушек уходит с мужиком. Деньги бару, деньги маме-сан. Исчезают за шторкой. Гляжу на ту, что осталась стоять у входа. Не такая симпатичная, как подруга. Ноги тощие, кривые, длинные. Ступня — сорок третий, а то и сорок пятый. Руки огромные, с длинными ногтями, отчего кажутся еще больше. Лицо вытянутое, скуластое. Подбородок — тяжёлый. Впечатление — Железный Дровосек в платьице Элли. Высокая грудь в глубоком декольте сбивает с толку. Но перепутать с настоящей женщиной сложно. В голову приходит безумная идея. От собственных мыслей становится нехорошо. Но предвкушение легких денег жжёт изнутри адским пламенем, подтачивая расшатанную психику. Спешно покупаю еду в лавке на колёсах и на всех парах несусь в номер, словно хочу убежать от себя. Но после ужина становится только хуже: выбираю наряд на завтрашний вечер. Меня разрывают противоречивые чувства — мне страшно, но я рада своей находке.
***
Солнце целый день плавит мостовые и дома, сверкая палящими лучами в зеркальных небоскрёбах и окнах высоток. Я торчу в номере. Несмотря на потрёпанный вид, со своей задачей кондиционер справляется превосходно, чему я несказанно рада. Пытаюсь поспать, чтобы вечером выглядеть свежо. Но не могу. Сильно волнуюсь.
Вспыхнув дьявольски рыжим закатом, солнце проваливается моментально. Я надеваю самые вызывающие вещи, обуваю ноги в босоножки. Сверкающие ремешки змеями обвивают тонкие щиколотки. Глаза, губы, брови, ресницы — всё, как учила крёстная фея. Светлый парик из натуральных волос — подарок Илоны. Чувствую себя Золушкой на чужом празднике жизни. На улицу выйти страшно, но не так, как в первый раз. Прохожу мимо маленькой стойки ресепшен. Портье смотрит с недоверием.
Еду в самое пекло — Сукхумвит[4] — фантасмагорический неоновый мир. Манящий и пугающий. Медленно иду по дороге. Стараюсь не замечать недоброжелательных взглядов ночных бабочек. Знаю наверняка, что каждый метр улицы — чья-то территория, и я тут вне закона. Вне закона улиц, который строже любого существующего государственного режима. Я нарушительница, хищница вне закона, вне правил. Я здесь чужая. Фаранг. Белый ледибой. Каждый мой шаг добавляет веских аргументов в пользу обвинения. Наказание неизбежно. Рано или поздно мне придётся заплатить за возможность охотиться на чужой территории. Двигаюсь с пластикой пантеры. Чувство опасности бьет по нервам, взрывает тело адреналином. Я — охотница в каменных джунглях, населённых тысячами хищных тварей с горящими глазами. Одно неловкое движение, и меня разорвут на части. Растерзают безжалостные клыки, острые когти вспорют плоть. Кровь азотом закипает в жилах, хлещет нескончаемым фонтаном, взрываясь тысячами брызг. Я иду по улице, я иду по лезвию ножа в свою новую жизнь. Стоит только оступиться, и я упаду в пропасть. Но я иду, покачивая бёдрами и высоко подняв голову. Неоновый свет обволакивает, окрашивая то в таинственно розовый, то в голубой, то в неестественно сиреневый. Я — цветочная куколка. Девушка из цветка мальвы — свежа и прекрасна сегодня. Но что будет со мной завтра? Для меня завтра не существует. Есть только сегодня. Есть только здесь и сейчас. Только этот вечер, только эта ночь.
Они появились внезапно, материализовались из толпы праздных туристов — королева и её свита. Все в чёрном. Похожи на байкеров. Несколько крепких парней. Кожа в священных тату Сак Янт[5]. Глаза колкие. Никто не улыбается. Девушка идёт впереди. Нет, не идёт. Плывёт, парит над землей на огромных серебряных шпильках. Чёрные волосы собраны в высокий конский хвост. Оливковый загар. Обнажённые длинные ноги и роскошная грудь переливаются в свете огней. Морда крокодила[6] — тату — щерится на бедре, выглядывая из-под мини-юбки. У девушки лицо ангела. Она прекрасна, как цветок белого лотоса.
Идут мне навстречу. Проходят мимо. Проходят насквозь. Девушка скользит по мне царственным взглядом. Останавливаются в нескольких шагах. Оборачиваются. Что-то говорят. Девушка смотрит пристально, не отводя чёрных миндалевидных глаз. От толпы отделяется бритый под ноль молодой самец и идёт ко мне. Врастаю в землю, не в силах пошевелится. Для тайца очень красивый.
— Follow me, — командует парень. Опускаю взгляд и семеню следом. Гарпии в барах по обе стороны улицы испепеляют меня злобными взглядами. Заходим в ночной клуб. Душно. На потолке десятка два вентиляторов. Зеркальная стойка бара с пилонами, вокруг которых крутятся девушки. Музыка бьёт по барабанным перепонкам, пульсирует вместо сердца. Свет стробоскопов рассыпается искрами по стенам, потолку, полу, отражаясь в диско-шарах. Проходим вглубь. Сворачиваем в тёмный коридор. На дверях плотные шторы. Музыка общего зала здесь почти не слышна. Высокая стойка. Пилон. Стробоскоп. Шар. Всё, как в общем зале, но только более компактно. Компания рассаживается на чёрных диванах. Из темноты появляются несколько официантов и ставят на стол напитки. Парни перебрасываются фразами и хохочут. Девушка сверкает белозубой улыбкой. Жмусь у стены. Кажется, меня не замечают. Говорят на тайском. В комнате прохладно, даже холодно. Высыпают на стеклянную поверхность стола порошок. Смеются. Кто-то сказал смешную шутку. Один из парней, давясь смехом, делит белую горку на ровные дорожки пластиковой картой. Девушка макает мизинец в порошок и втирает в дёсны, обнажая ровные жемчужные зубы. За такое в Тае можно схлопотать нехилый срок. Мне становится страшно. Я напугана. Смотрю на происходящее затравленным взглядом.
Девушка собирает пальцами порошок и, насыпав на фалангу указательного пальца, резко вдыхает. Смотрит на меня. Взгляд с поволокой из-под длинных ресниц.
— Hey, you! Whitey! Dance!
Парни поднимают на меня глаза, хохочут. По очереди прикладываются к сверкающим белым дорожкам. Запивают алкоголем, перебрасываясь словами. Хохочут, глядя на меня.
Стробоскоп переливается разноцветными огнями. Ненавязчивая музыка окутывает со всех сторон.
— Go up and dance! — голос девицы требовательный, властный, с лёгкой хрипотцой.
Забираюсь на возвышение и начинаю танцевать. Танцую плохо. Парни ржут. Девица кривится в ухмылке. Я продолжаю танцевать. Минут через десять ко мне теряют всякий интерес. Мужчины беседуют на тайском. Девушка молчит и внимательно слушает. Сидит в самом центре. Вижу, как в полумраке поблёскивают огромные серьги. Лицо надменное. Одна бровь приподнята и капризно изогнута, крылья носа напряжены, но внешне она выглядит более чем спокойно. Я танцую. Начинаю халтурить. Девица переводит на меня взгляд и грозно шипит:
— Hey, you! Dance!
Шок постепенно проходит. Я не понимаю, зачем я пошла с этими людьми и зачем сейчас танцую перед ними в приватной комнате. Мне никто ничего не обещал. Со мной даже не разговаривали. Собираются ли эти люди мне платить? Останавливаюсь и с вызовом смотрю на девицу. Её лицо вспыхивает гневом.
— Dance!
— I need money, — тихо блею в ответ.
Бурно беседовавшая до этого компания замолкает и таращится на меня. Лица серьёзные. Девица хищно щерится, сверкая чёрными глазами. Достает из кожаного бюстгальтера триста бат и показывает мне.
— For dance, — в зрачках пляшут дьявольские огоньки.
Достает еще несколько купюр. Мне нужны деньги.
— For sex. What you choose?
Жадно сглатываю, глядя на деньги. Перевожу взор на притихшую свору крепких парней. Девица ловит мой взгляд и заливисто хохочет. Мне не по себе от её смеха. Я не хочу попасть на групповуху.
Достает еще. Навскидку тысячи три, а то и больше. Она коварно улыбается. Парни недобро скалятся. Страна улыбок, мать её.
— For night, — голос глубокий с придыханием.
Понимаю, что предложение более чем щедрое.
— What you think? Whitey.
Обслуживать десяток косоглазых ублюдков всю ночь за три тысячи бат мне не улыбается, но выбор у меня небольшой. Три тысячи за ночь с десятком тайцев или ночная прогулка по Сукхумвит с перспективой нарваться на разъярённых проституток, полицию, бандитов и бог знает кого ещё. Три тысячи бат — это немало. Но парней слишком много. Жажда наживы неожиданно берёт верх над здравым смыслом.
— Night, — почти шёпотом выдавливаю из себя, закрывая глаза, чтобы не видеть взорвавшиеся радостью лица.
Парни улюлюкают, выкрикивая в мой адрес что-то на тайском. Девушка победоносно улыбается, вскидывая тонкие брови.
— Come, — берёт меня за руку и помогает спуститься. Тянет наружу. Я не понимаю, что происходит. Мы выходим из бара вдвоём. Изредка она поглядывает на меня и хитро улыбается. Мы на улице. Неподалеку припаркован гоночный мотоцикл. Мотоцикл! Роскошный сверкающий хромом «Харли-Дэвидсон». Притороченный у сиденья шлем, к моему удивлению, не украли. Теперь понимаю, почему. Девушка надевает шлем и командует, чтобы я садилась сзади. Мы летим по ночному Бангкоку навстречу звёздам. Я впервые обнимаю Мэу. Мы несёмся навстречу нашей первой ночи, навстречу нашей безумной любви. Я и Мэу. Ветер треплет мой блондинистый парик, подаренный Илоной. Я крепко держусь за Мэу, вдыхая её запах. Запах моей любимой девочки.