Страница 13 из 35
Скрежет. Стук колес. Железная громадина тормозит и останавливается у перрона. Открываю глаза. Не сразу понимаю, где я. Зябко. Потягиваюсь, зеваю. Наконец начинаю соображать, что это конечная остановка. Я в Москве, на Ленинградском вокзале. Выхожу из вагона последней. Электричка ранняя, народу немного. Все пассажиры успели раствориться в многоликой толпе приезжающих и уезжающих. Сумки. Чемоданы. Люди. Баулы. Тележки. На противоположной стороне перрона фирменный поезд. По асфальту звонко стучат женские каблучки, споря друг с другом. Первые лучи несмело скользят по навесам. Слышен гул. Специфический запах пропитанных техническим составом шпал. С шумом проезжает чемодан на колёсах. Крепкий мужчина в пальто небрежно тащит его за собой. Мне холодно. Вжимаю голову в плечи. Ноги мерзнут. Стоять на промёрзшем асфальте больше не могу. Торопливо иду к зданию вокзала.
Люди в креслах. Люди возле кафе и ларьков с сувенирами и газетами. За спиной — табло с расписанием пригородных электричек и поездов дальнего следования. Куда мне теперь идти? Я босая, в домашних трениках и куртке, накинутой поверх майки-алкоголички. Озираюсь по сторонам. Тётка в кресле, сидящая рядом с огромными сумами, брезгливо разглядывает меня. Мне неловко. По полу сильно дует. Ноги мерзнут. Стараюсь затеряться в толпе, скрыться от недоброго взгляда. Дико хочется пить. Не придумываю ничего лучше, как пойти в мужской туалет.
Привокзальный туалет до безобразия грязный. С большим окном и унитазами-дырками на пьедестале. Страшная вонь. В раковине уже плещется бомж. Штаны спущены. Намывает задницу, испачканную экскрементами. Амбре, исходящее от бомжа, смешивается с запахами хлора и нечистот в смердящую какофонию.
Бомж смотрит на меня в квадрат замызганного зеркала. Хрипит:
— Что, сука, не нравлюсь? Вали отсюда!
Вылетаю из сортира пулей. Но жажда не перестаёт мучить. В нерешительности стою возле женского туалета. Выходит дама, широко распахивая дверь. Мельком вижу, что там пусто. Захожу. Не лучше мужского. Но мне всё равно. Ужасно хочется пить. Открываю кран и пью. В туалете намного холоднее, чем в зале ожидания. Поэтому быстро ретируюсь назад. Как я буду выживать, не знаю. Мне страшно и холодно.
Прохожу мимо кафе. Возле мусорки трётся тот самый бомж из туалета. Копается в мусоре. Что-то бормочет, достаёт скомканные бумажки, разворачивает. Недовольно кряхтит. Бросает обратно и снова копается. Смотрю на него ошалелыми глазами и не могу оторвать взгляда. У меня сто рублей в кармане. Сто рублей. Меня ждёт то же самое. Мне придётся переступить через свою брезгливость и копаться в отходах, чтобы выжить. Я не представляю себе этого. Пока не представляю. Но через сутки или двое голод станет нестерпимым, и я буду копаться, возможно, в этом же мусорном баке. Голод сильнее чувства брезгливости, сильнее чувства собственного достоинства. Я буду рыться в помоях в поисках еды. Наконец бомж выуживает нечто, на его взгляд, пригодное для трапезы и, пошатываясь, идёт к выходу. Я с ужасом смотрю ему в след. Вижу в нём своё будущее. Думаю о Гене. Как он там без меня? Соблазн вернуться велик. Но страх сильнее. Я боюсь возвращаться. Вовчик с Сарыбеком, наверное, уже вскрыли чердак и ищу меня по всему городу. Я не вернусь. Никогда. Уже никогда. Слёзы заволакивают мутной пеленой взор. Растираю их по щекам и плетусь к выходу. Бесцельно. Бездумно иду наружу. Мимо проходят люди. Снуют туда-сюда. Меня никто не замечает. У всех свои дела. Море людей. Безбрежный океан людей. Я одна среди этого людского океана. Оттого, что вокруг так много людей, особенно остро чувствуется собственное одиночество. Одиночество среди толпы. Как это страшно! Спускаюсь по ступенькам. От холода почти не чувствую ног.
— Эй! — слышу сзади.
Не оборачиваюсь, продолжаю спускаться.
И снова:
— Эй! — совсем рядом со мной. Поворачиваю голову. Стоит. Высокий. Неопределенного возраста. В тёмно-сером грязном пальто, светлых спортивных штанах, шапке-ушанке и жёлтых пластиковых сланцах. Глаза — мутные стекляшки. Лицо в черных синяках, губа разбита. Улыбается гнилыми зубами. — Эй! Ты кто?
Его пошатывает. Мужик выглядит неадекватно. Я теряюсь, не знаю, что ему ответить.
— Ты кто? — повторяет свой вопрос. Хочу избежать дальнейшего общения. Устремляюсь вниз.
— Погоди, — хлопает жёлтыми сланцами за мной следом. — Чё, не хочешь даже разговаривать?
Снова возникает передо мной. Съёживаюсь. Я боюсь его. Несмотря на неопрятный облик, он не похож на бомжа. Он похож на психа, на настоящего психа. Мне страшно. Я не знаю, как вести себя с психами. Гена не в счёт. Гену я знаю с детства. А этот пугает меня.
— Что, боишься? — протягивает ко мне руку и гладит по волосам. Издаёт мычание и улыбается гнилыми зубами. Сердце уходит в пятки. От страха я уже не чувствую холода.
Все вокруг плывёт. Смотрю, словно загипнотизированная.
— Стасик, сука, пришкандыбал! — хрипит откуда-то со стороны пропитой голос. Два бомжа примостились с краю. Рожи побитые, опухшие, бордового цвета, с набрякшими веками, в царапинах и темных гематомах. — Стасик… Мы с Винтом тебя потеряли… Думали, сдох… Твоя ссыкуха?
Кивает в мою сторону.
— Моя… — Стасик не сводит с меня глаз. Гладит по волосам. — Пойдём. — Тянет меня за руку. Я упираюсь.
— Стасик… куда, сука? Стой! — хриплый смех за спиной.
Мне страшно. Ситуация абсурдная. Я не хочу идти со Стасиком, но сопротивляюсь не сильно. Волю словно парализовало. Стасик ведёт меня под руку. Я не знаю, куда он меня тащит. В какой-то момент смотрит на мои ноги. Его лицо делается скорбным.
— Не бойся меня. Я тебе плохого не сделаю, — смотрит бездумными глазами. Я не верю ему. Происходящее кажется сном. — Замёрз?
С ужасом смотрю на Стасика.
— Пойдём, — затаскивает меня в полуподвальный магазин. Достает деньги. Бесконечно долго пересчитывает их заскорузлыми пальцами. Покупает бутылку водки и прячет за пазуху. Выходим на улицу. Стас открывает водку, делает несколько мощных глотков и протягивает мне.
— На, согрейся!
Я мотаю головой.
— Пей. Не стесняйся! Согреешься, — смотрит на меня с сочувствием. Мне страшно. Я вся дрожу. Беру бутылку из его рук и пью, пью, пью, сколько могу. Если Стас решил со мной что-то сделать, то пусть уж лучше я буду пьяная. Он крепко держит за руку. На глаза наворачиваются слёзы. Что он хочет со мной сделать? Он псих, точно псих.
— Поедешь ко мне? — слышу, как сквозь толщу воды. Реву от страха навзрыд. Стас прижимает меня к себе. Слышу его частое дыхание, затхлый запах грязной одежды и давно не мытого тела. Мне уже всё равно. Я рыдаю от страха и безысходности. Он убьёт меня. Выпотрошит, как свинью. Вспоминаю жуткие истории о маньяках. Стас гладит меня по голове грязной ладонью, перемотанной тряпицей. — Пойдём.
Опять тянет куда-то. Я плохо соображаю. Выпитая на голодный желудок водка быстро растекается по жилам, разъедая сознание. Мы куда-то едем. Не то метро, не то троллейбус. Состояние полусна с ярким мельтешением перед глазами.
Мы в подъезде, или мне это только кажется. Вваливаемся в квартиру. Затхлый запах. Грязь. Бутылки. Газеты. Стены с ошмётками обоев. Тряпьё. Под ногами хрустит. Не чувствую ног. Ничего не чувствую. Падаю на что-то мягкое. Стас наваливается сверху. Слышу его смрадное дыхание. Дышит тяжело. Сминает меня. Лезет рукой в пах. Тискает член и яички. Я плохо соображаю, что происходит. Заставляет перевернуться. Мне не хочется. Мне хочется, чтобы он слез и оставил меня в покое. Но Стас переворачивает меня. Гладит, тискает, мычит. Кожей чувствую его возбужденный член. Сквозь морок соображаю, наконец, чего он от меня хочет. Нет. Нет. Мне противно. Я не хочу. Я не буду. Но он не спрашивает. Слюнявит руку. Проводит между ягодиц. Плюёт. Размазывает. Входит с размаху на всю длину. Боль пронзает насквозь. Тут же трезвею. Из груди вырывается вопль. Мне больно. В глазах темнеет. Мне больно. Стас поскуливает от удовольствия. Ускоряется. Боль такая, что терпеть нереально. Рычу сквозь плотно стиснутые зубы. Пытаюсь скинуть его с себя, но тело Стаса будто железное. Хватка такая, что не выберешься.
— Погоди… — шепчет Стас в порыве страсти. — Да… ещё немного… Вот сейчас…
Кончает. Слава богу, кончает и отваливается. Спазм подкатывает к горлу. Блюю желудочным соком на пол. В газеты, набросанные возле дивана, на котором меня только что отымел Стас.