Страница 20 из 25
Эрика Вербицкая: «Не грусти, Арика. Всё будет хорошо».
***
— Гера, что с паспортами?
— Пять уже готовы, четыре — через три дня. Чартер запланирован на четверг.
— Хорошо. Подготовь дом в Меш*** на продажу, сворачиваем там дела. В Ан***квартиру тоже на продажу, но подберёшь дом в К*** с видом на море. Как обычно, оформляешь на кипрскую однодневку. На новую однодневку, Гера. Эту квартиру тоже выставляй на продажу. Не заламывай цену, от всего избавиться нужно быстро. Деньги только безналом, обходными путями. Не дурак, сам знаешь.
— Усадьба?..
— Объявим о продаже, «купим» через подписантов на подставное лицо. Дом надо сохранить. — Эд повернулся ко второму помощнику. — Сань, где сводка по девочкам?
— В синей папке, ЭдСтепаныч.
Эдуард, наклонив голову, внимательно посмотрел на корешки стопки бумаг и папок и выдернул из середины тонкий скоросшиватель. Открыв, пролистал. Выдернул фотографию неизвестной девушки и пристально на неё посмотрел. Повернул к помощникам и с горечью констатировал:
— Только ради тех, что вернулись к нормальной жизни, я восемь лет занимаюсь Стопрабом. Но человеческая неблагодарность не имеет границ. Вот эта… — Эдуард швырнул фотографию на стол. — …обливалась горючими слезами. Но что я читаю?! «Задержана за организацию салона интим-услуг».
Эдуард в сердцах швырнул фотографию на стол.
— ЭдСтепаныч, но остальные шестьдесят с лишним процентов стоили того, чтобы помочь им.
— Вот поэтому — восемь лет, Саня. Восемь лет. Значит так…
Эдуард долго обсуждал с помощниками план дальнейших действий. Его сердце терзалось сомнением — поймёт ли Арика? Простит ли? Однажды им предстоит долгий откровенный разговор.
Но сейчас нужно заканчивать. Со всем этим нужно заканчивать. Привезти Арику домой самому было очень непросто — его помощники расшиблись в лепёшку, но устроили и это.
В тот вечер Горынычу было не до Эда.
***
Я включила телевизор и залезла с ногами на диван. Давно уже привыкла смотреть вечерние новости, хрустя овощным салатом с отварной грудкой. Поймав себя на мысли, что Эду бы понравился лёгкий ужин с сухариками и кедровыми орешками, я налила в бокал припасённое на новый год вино.
В городе творилось что-то несусветное:
«В Москве полиция разоблачила крупную сеть по оказанию сексуальных услуг, во главе которой стоит криминальный авторитет Горин Яков Петрович, известный в своём кругу как "Горыныч". Сутенёры создали "закрытые группы" в соцсетях, в состав которых приглашались женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. С помощью специально разработанного приложения в режиме реального времени они обеспечивали участниц этих групп занятием проституцией: передавали данные о наличии заказов на сексуальные услуги, требования к внешним данным проституток, место и время встречи с клиентами, а также сообщали о стоимости этих услуг. В каждую группу входило около ста человек. Кроме того, сотрудники полиции выяснили механизм отбора проституток. Он проводился путём организации кастингов в условленных, постоянно разных местах. Организатору преступного бизнеса — Горину–Горынычу — удалось скрыться с несколькими приближёнными лицами. Следствие продолжается.
Ещё новости к этому часу:
Только что закончилось закрытое слушание суда по делу дипломатических сотрудников, замешанных в пособничестве вывоза в страны ближнего востока в сексуальное рабство российских девушек. Как удалось выяснить, все они обращались за помощью в поиске второй половины в бюро знакомств с иностранными женихами "Энгнита". Скандальные доказательства, разоблачающие преступную схему, были предоставлены членами известного движения Стопраб. К сожалению, нам не удалось взять интервью у фигурантов громкого дела, названного "Чартер в преисподню". Следите за событиями на канале...»
Я застыла, похолодев от мелькнувшей догадки. Повернув голову, я уставилась на лежащую рядом книгу, посвящённую Эдом своей жене.
«Чартер в преисподню».
***
— ЭдСтепаныч, к вам Валерий Изотович.
Гера открыл дверь кабинета, пропуская гостя. Эд встал из-за стола поприветствовать престарелого соседа по площадке, заслуженного артиста Советского Союза. Протянув руку, он проводил мужчину на стул и поставил рядом второй.
— Рад тебя видеть, дядь Валера.
— Рад он. Не по-людски поступаешь, Эдуард.
Эд взял из рук посетителя инкрустированную трость и, положив её на свой стол, сел на стул лицом к спинке.
— Чем виноват стал?
— А это что такое? Разве так можно? — сосед потряс свежим номером «Элитной недвижимости». — Что же ты объявления даёшь, а соседу по площадке не предлагаешь?
— Прости, не подумал.
— Не подумал он. Молодёжь! — неодобрительно покачав головой, мужчина положил газету на стол. — С обстановкой сбагриваешь? И что просишь?
— Сколько дашь.
— Договоримся, Эдик. Не обижу. Тут же написаны твои книги! Что ж ты делаешь, паршивец?
— Новую звезду зажигать буду. Не дело ей под сенью исполина прозябать.
— Исполин! Ишь! — артист хрипло засмеялся и, закашлявшись, серьёзно продолжил: — Росточки в тени должны крепнуть, а уж потом к солнцу рваться. Исполин. Эх.
— По стаканчику? Как в старые добрые вечера.
— Давай. Разговор смажем.
Эд открыл бар и налил из стеклянного графина охлаждённый лимонад, припорошил молотой корицей и кинул несколько кусочков льда. Воткнув трубочку, вернулся к собеседнику.