Страница 1 из 97
Глава 1
Глава первая
Испытание последствиями
«Как часто бывает в несчастливые времена, благое решение
было принято тогда, когда время было уже упущено»
(Публий Корнелий Тацит)
1
Ай-Яг торопился. Очень торопился, но вынужден был вышагивать, соблюдая устои. Человек высочайшего ранга в иерархии народа могучего Айтаймуайду – верховный жрец не должен бегать подобно батракам. Это вокруг него все должны носиться, повинуясь даже шевелению его бровей. И они бегают, ибо такова их судьба. Они могут бегать, а он… Жрец злобно заскрежетал зубами: какой бы силой ты не обладал, как бы высоко не взошел по ступеням Храма Крови к самой его вершине, обязательно найдется что-либо неподвластное тебе. И, как назло, доступное самому последнему батраку.
Верховный жрец добрался до ворот, за которыми начиналась дорожка, ведущая к храмовой лестнице. Вправду сказать, воротами называлась сплетенная из тонких лиан калитка меж двух столбов, сложенных из грубых камней. Никакой каменной ограды – Храм не нуждался в ней, ибо по периметру окружен непроходимыми зарослями дерева крайт. Толстенные стволы, растущие в затылок друг другу и усеянные острыми шипами. А пространство меж ними сплошь заплетено ядовитыми лианами. Ай-Яг проскользнул в калитку и продолжил степенное шествие, невзирая на то, что уж здесь-то в это время за ним бы точно никто не подглядел. Ирония судьбы: случись ему коснуться обнаженной рукой лианы, он так бы и умер в одиночестве на этой самой дорожке в полном молчании. Ибо еще один грозный закон отказывал верховному жрецу в праве просить. Даже, ради спасения его собственной жизни. Влажный крупный песок под ногами скрипел. Взгляд жреца рассеянно скакал по каменным столбикам, что ограждали дорожку по обеим сторонам. Верхушку каждого венчал тщательно отшлифованный каменный шар величиной с кулак, украшенный изображением глаза со всех четырех сторон. Могучий Айтаймуайду предпочитал не выпускать своих деток из поля зрения. Глаза были прорисованы так натурально, что и сам Ай-Яг порой вздрагивал и машинально разгонял непотребные мысли. Хотя и знал, в отличие от других, великую тайну: их Господин и Отец либо покинул их давным-давно, либо изначально не смог сопутствовать своим детям на эту планету. Существует одна не приправленная фанатизмом очевидность: на сегодняшний день у народа Айтаймуайду есть один бог – Верховный жрец Ай-Яг. Поймав за хвост ускользающую осторожность, он стрельнул взглядом по намалеванным глазам – мало ли что? В жизни всякое бывает, а потому знай себе, что знаешь, но крамольные мысли распускать не стоит.
Наконец, он вышел на поляну перед Храмом Крови. Никакого полета мысли – он представлял собой все тот же столб из камней со сторонами в сорок шагов и высотой, превышающей Ай-Яга раз в пятнадцать. Три стены – сплошная кладка, а на фасад вползала каменная лестница со ступенями во всю ширину от угла до угла. Сорок ступеней высотой до колен каждая. Заканчивалась она почти на самой вершине неширокой площадкой, куда выходила тяжелая деревянная парадная дверь. Прямо перед ней стоял алтарь для жертвоприношений. Во время богослужений на этой лестнице располагались все, кто имел на это право: чем выше ранг, тем ближе к алтарю. Периодическое восхождение к нему для Ай-Яга было не просто ритуальным действом – мерой его долголетия. В тот день, когда ноги старика не выдержат столь утомительного подъема, его собственная кровь почтит алтарь наверху. Он прожил сто три года из отпущенных ста пятидесяти – пожилой уже мужчина, но еще не старик. И тренированные ноги пока справлялись с задачей сохранения жизни своего хозяина. А будущее его не определено – до алтаря все-таки можно и не дожить.
Сейчас жрец не стал подниматься наверх – не для того он здесь. Свернув влево, обогнул поляну перед храмом и привычно проскользнул сквозь завесу ядовитых лиан, густо облепивших стволы дерева крайт. Эта ограда отделяла зрелищную часть храма от тайной вотчины верховного жреца. Теперь он осторожно продвигался по узкому коридору, где стенами служили ковры из тех же лиан – одно неосторожное движение и Отец народа поприветствует его в своем царстве. Сорок семь выверенных шагов по тропе и он остановился перед еще одним занавесом, перегораживающим ее полностью. Ай-Яг протянул руку влево к еле заметной щели между гибкими плетями и придавил пальцем единственный тупой шип на стволе крайта – занавес перед ним разъехался в стороны. Он прошмыгнул в образовавшийся проход и, спустя несколько секунд, за его спиной вновь зашевелилось сплошное коричнево-зеленое полотно.
Жрец проследовал дальше и тридцать два шага спустя вышел на обширную поляну, больше напоминающую комнату без потолка со стенами из ядовитых лиан. На поляне стояли два каменных параллелепипеда: один с окнами, второй с единственным отверстием – входом. Ай-Яг свернул к нему. В просторной прихожей справа и слева две грубых деревянных двери, ведущие в комнаты батраков и кладовые. Он проигнорировал их, пройдя по уходящему вглубь дома коридору. Нажал известный камень и спустя пару секунд вошел в потайное помещение по левую руку, пропитанное тяжелым духом крови и сырого мяса.
Прямо по центру комнаты стоял широкий каменный стол, на котором три юные красивые батрачки разделывали мясо. Тут же его сортировали и укладывали куски в плетеные корзинки различной величины. Девушки были обнажены и вымазаны кровью. Надзирал за ними личный телохранитель Ай-Яга. Этот был безобразен: выше любого из сородичей чуть ли не на две головы, с широкими плечами, не свойственными конституции их вида. А так же начисто лишен лба – его брови плавно перетекали в коротко стриженую щетину на квадратной башке. Довершали картину уродства маленькие, глубоко посаженные глазки. Ну, и наконец, он был бесконечно жесток и абсолютно беспринципен. Туй-Кту принадлежал к низшей воинской касте «телохранителей». Ай-Яг, следую примеру своего предшественника, значительно подсократил количество воинов. Исходил он из вполне практичных соображений: дети Айтаймуайду – кроткий и послушный народ, и надзирать за ним почти не требуется. А предоставленные безделью воины непременно начнут использовать свободное время для размышлений о прелестях военной диктатуры.
Помимо этих четверых в комнате находился еще один персонаж – женщина из высшей воинской касты «верховных», подвергаемая каре унижением. Обнаженная – она сидела в дальнем от двери углу, прижав колени к подбородку, явно пытаясь скрыть от мужчин грудь и живот. Большего позора для женщины-воина их народ не знал. Ее коротко остриженные волосы были измазаны кровью и, подсохнув, слиплись встопорщенными перьями. Тело покрывали кровоподтеки и глубокие царапины. Она сверлила взглядом точку прямо перед собой и время от времени гневно скрежетала зубами. Ай-Яг удостоил падшую своим взглядом и удовлетворенно осклабился – меж раздвинутых губ показались мелкие, но частые треугольные зубы хищника. Ай-Гайла несла наказание за преступление своего мужа – старшего вождя Ай-Майту. Этот ничтожный неудачник полгода назад позволил женщине высшей касты людей убить себя. Ай-Яг был рад нанести законный двойной удар по воинскому сословию – Ай-Гайла была еще и младшим вождем народа.
«Это последний?» - спросил он у телохранителя, небрежно кивнув на заваленный мясом стол.
Тот коротко кивнул.
«Пло-охо», - протянул жрец, облизывая губы.
Он с видимым наслаждением вдыхал вонь, испускаемую столом и корзинами.
«Следующая дичь попадется нескоро», - добавил он, усаживаясь в единственное кресло.
«Воины охотятся», - осторожно посулил Туй-Кту.
«Дичь всполошилась, - отмахнулся жрец, - теперь многого ожидать не приходится».
«Этот пир не будет последним, господин»
Такое воин мог пообещать более твердо – кто знает, сколько возможностей будет завтра? Глядишь, да попадется искомая добыча. Ай-Гайла презрительно фыркнула. И жрец, и его верный пес поняли, кому адресовалось это презрение – конечно, Туй-Кту. Воин не должен вести себя подобно батраку даже с верховным жрецом. Великий Айтаймуайду не жаловал трусов. Телохранитель взбесился, однако даже на ширину ногтя не сдвинулся со своего места. Карать или миловать сыновей и дочерей народа – прерогатива первого среди сыновей Отца, и Ай-Яг возжелал ответить на выпад. На оскорбление вернейшего из своих слуг ему было начихать. Жрец всего-навсего решил разбавить раздражение лакомым развлечением для глаз. А если кое-кто постарается, то и для слуха. Он сотворил пальцами специальный жест и раскинулся в кресле.