Страница 2 из 10
Один художник в молодости рисовал только ангелов. На его картинах они прогуливались по воздушным садам, сидели на звездных качелях, улыбались и грустили. Жаль, что эти картины не покупали и не брали на выставки. Знатоки и любители, коллеги и случайные знакомые пристально смотрели на ангелов, щурили глаза, задумчиво прохаживались по мастерской. «Все-таки странно в наше время рисовать такое... Лучше обратиться к другим сюжетам. У вас великолепная техника», — говорили они. Молодой художник уже привык, что его считают старомодным и чудаковатым. Он не слишком переживал по этому поводу и продолжал рисовать так, как считал нужным.
А потом в его мастерской появилась красивая женщина с прозрачными кошачьими глазами. Молча переходила от картины к картине и любовалась ими. Потом скинула свои туфли на высоких тонких каблуках и с ногами устроилась в углу дряхлого дивана. Она осталась в мастерской, стала возлюбленной художника, его музой и единственной натурщицей. На вешалках по стенам теперь висели невесомые платья из бледного шелка, куда-то исчезла пыль, а в глиняном кувшине стояли цветы.
Художник бесконечно рисовал свою подругу, мечтая о том, что когда-нибудь ее изображения назовут шедеврами. Все ангелы на новых картинах были похожи на нее. Однако женщина не хотела долго ждать. Ей нравилось царить в избранном кругу, выслушивать комплименты и наслаждаться общим восхищением. Наверное, она была этого достойна.
И вот в один вьюжный февральский день она последний раз поставила в кувшин цветы (это были белые гвоздики), собрала платья и туфли, флаконы с дорогими духами и навсегда покинула мастерскую. Через неделю художник отвез все свои картины к родственнику, который жил за городом, и сжег их на заднем дворе. Казалось, лица на горящих холстах плачут и искажаются от боли. Художник все-таки не бросился на помощь и не затушил огонь. А потом вернулся домой и отныне рисовал лишь то, что от него ждали окружающие. Первое время по ночам ему снились его ангелы, но это вскоре прошло. Теперь он видел только черно-белые сны.
Шли годы, молодой художник превратился в человека почтенного возраста, да так и не прославился. Знатоки и ценители мялись возле его картин, которые стали охотно брать на всевозможные выставки, и уже ничего не говорили. Даже о его великолепной технике умалчивали и старались поскорее отойти. Времена менялись, жизнь не складывалась, стала мятой и пыльной, словно забытый холст в углу.
Однажды в мастерскую заглянул поболтать однокашник — знаменитый, признанный, заслуженный и так далее живописец. Лениво перебирая наброски и эскизы, хранившиеся в толстых папках, вдруг воскликнул:
— Какое чудо! Именно то, что нужно! Я уже и забыл, что ты раньше так писал.
В руках он держал картон, случайно уцелевший с тех давних пор, когда наш художник рисовал только ангелов. Как только гость ушел, хозяин бросился к чистому холсту, приготовленному для очередной никому не интересной картины. Наконец-то его час настал. Художнику мерещилось: он помнит каждый мазок кисти, каждый оттенок, каждый штрих…
Наступил вечер, а художник все не отходил от холста. Безуспешно смешивал краски в надежде воссоздать то, что так легко давалось прежде. Ничего не получалось… Швырнул кисть на пол, опрокинул мольберт и распахнул окно, чтобы глотнуть свежего воздуха. Малиновый закат раскинулся по всему небу, и только далеко-далеко густела холодная сиреневая дымка. Именно там, медленно взмахивая крыльями, пролетел некто в длинных развевающихся одеждах. Хотя не исключено, что это лишь померещилось старому художнику.