Страница 10 из 10
Салатик и бокал недорогого белого вина. Так себе заказ. Я, честно говоря, подумал: она из тех девиц, что заказывают по минимуму и битый час стреляют глазками, ищут, кто бы их накормил-напоил-потанцевал. Отчаливают вместе с новыми знакомцами. Но обычно профессионалки появляются не в обеденное время, а ближе к вечеру.
Собственно, почти не обратил на нее внимания.
Нежная блондиночка. Ничего особенного. Терпеть не могу мэрилинистых блондинок и гламуристых. Знаете, прокопченные в солярии, с губищами из силикона. Нет, тоже не тот случай. У нее даже косметики на лице совсем не было или только так казалось. Платье темно-синее, с короткими рукавами. В стиле ретро. То ли из бабушкиного сундука, то ли из бутика. Я в этом не разбираюсь. Тонкие руки, под белой кожей просвечивают жилки, на запястье часы с узким ремешком.
Когда проходил мимо ее столика, услышал:
— Вы не могли бы попросить музыкантов?.. Я хотела бы спеть со сцены…
Мне не жалко. Хотите петь — пожалуйста. У нас регулярно кто-нибудь вылезает к микрофону и верещит дурным голосом. Однако иногда случаются приятные сюрпризы. Прямо хоть на конкурс.
Подошел к нашей певичке Алле, которая мурлыкала под джаз, предложил отдохнуть пять минут. Сразу насупилась и уселась в углу на диване. Ей настолько не повезло в жизни, что Алла постоянно обижается.
Блондиночка встала и отправилась к сцене. Походка легкая, но какая-то неуверенная. Словно девушке кажется, что все на нее уставились, и она из-за этого смущается. А потом она запела. Сперва тихо, однако звук быстро нарастал, заполнял весь зал. Вы смотрели «Пятый элемент»? Люблю сцену с оперной певицей. Так вот, даже та инопланетная дива по сравнению с блондиночкой — просто дерьмо. Извините.
Мелодия лилась, голос то звенел колокольчиком, то становился низким и бархатным… Музыканты стояли, опустив руки со своими ненужными инструментами. Кто они были такие, чтобы аккомпанировать ЭТОМУ пению?! Сначала еще слышно было, как звякают ложки и вилки, чашки и бокалы, которые ставят или роняют на столы. Одна толстая дама застыла с эклером у рта. Выглядела довольно смешно, но никто, разумеется, на нее пальцем не показывал. Некоторые посетители вставали, у многих текли слезы, кто-то улыбался, словно наконец видел перед собой то, о чем мечтал всю жизнь.
Да что я буду рассказывать! Нет у меня слов передать, что творилось вокруг. Будто невидимые бабочки летали в воздухе, и все стало совсем другим. Если бы только сумел вспомнить мелодию! Хоть несколько нот. Бесполезно...
Не знаю, сколько это продолжалось. Может двадцать минут, может час.
Я смотрел на певицу, оторваться не мог. Вдруг почему-то вспомнил, как познакомился со своей первой женой. В тот день мы ходили в кино на дурацкий боевик, ели мороженое, целовались в темноте сладкими губами… А еще — как ездил с родителями на лесное озеро. Я тогда в пятом классе учился. Мы с отцом ловили окуньков, мама собирала на берегу цветы. И такая мама была красивая в соломенной шляпе с широкими полями, и так нам было хорошо всем вместе…
Возле двери и у стен столпилась обслуга. Впереди остальных — вышибала, культурно говоря, швейцар. Полный отморозок. Но сейчас он всхлипывал, как какой-нибудь дошкольник на новогоднем спектакле.
Тут в зале появились новые люди. Трое или, возможно, четверо. Неприметные и одеты неброско. Одного я бы, пожалуй, узнал. Шатен с узким лицом, над губой маленький шрам. Они рассредоточились по залу, подходили к посетителям, и те отдавали деньги, кредитки, часы, кольца. Женщины расстегивали цепочки, вынимали из ушей серьги. Похожие сцены я частенько встречал в фильмах. Вот уж не думал, что придется увидеть наяву.
Шатен и ко мне подошел, поэтому я его рассмотрел в подробностях. Было ли у него оружие? Кажется, нет. Не заметил. Да и зачем оно было нужно, если люди беспрекословно расставались со своим имуществом? Он мне только мигнул, и я честно сложил в его пакет несколько купюр. Забыл, правда, о заначке в брючном кармане. В общем, ущерб получился незначительный.
А нашему бедному Матвею Борисовичу пришлось вместе с одним из пришельцев сбегать в свой кабинет и выпотрошить сейф. Недельная выручка, это вам не шутки. Матвей Борисович по этому поводу тогда не огорчался, только торопился поскорее вернуться в зал, потому что в кабинете пение хоть и было слышно, но приглушенно.
Когда они собрали весь урожай, блондиночка осторожно сошла со сцены и медленно-медленно стала отступать к выходу в окружении своих молчаливых спутников. Она еще пела… А потом они исчезли.
Хлопнула входная дверь, и промчалась по улице машина. Прошло какое-то время, прежде чем люди в зале смогли заговорить. Громче всех, конечно, Матвей Борисович. Что тут началось! Ну, дальше вы и сами знаете.