Страница 95 из 176
После завтрака у Князя Путята с Мстиславом задержали Кириосов для обсуждения будущих планов развития флота. Любислав предложил, чтобы все моряки, в том числе и пираты, были выделены в отдельную общину, наподобие кузнецов Корчева, но подчинявшуюся не городским, а только флотским властям, в том числе и судебным, и жили по своему своду законов.
Из числа самых уважаемых старых членов Братства, надобно создать группу чиновников, которые будут следить за помощью вдовам и сиротам моряков, всячески помогать старикам, рассматривать споры и жалобы, а также руководить хозяйственной деятельностью общины.
Ясное дело располагаться община будет в Корчеве, где живут семьи моряков. Там следует отстроить отдельное здание для чиновников, и палаты для Кириосов, которые будет занимать он с Бранимиром, и командование будущих новых эскадр со своими семьями.
Это надобно, что бы чинуши были под присмотром и не смели злоупотреблять. Прокопию предстоит возглавить управление хозяйством и жизнью новой общины во избежание путаницы и недовольства, а также заняться решением споров с другими общинами городов, чем он по сути и так занимается.
Князь Мстислав это предложение одобрил, сразу поручив Путяте с Прокопием и Кириосами детально обсудить свод морских законов и порядков, будущего устройства флотской общины. А весной потребовал продумать строительство палат для флотского командования и здание для чиновников.
Как раз и деньги кое какие в казне появились с рыбных торгов, и еще ожидаются, так что надобно их для пущей пользы употребить. На том совет и окончили, Бранимир отправился к Ладе, а Любислав спустившись в конюшню, отправился в Свейскую Слободу.
Было пасмурно, дул Северный пронизывающий ветер, но дождя не было. Когда же он прибыл в Слободу, его встречала пара дюжин женщин и десяток мужчин. В мастерских ремесленников звенело, грохотало и шипело, из трапезной доносилось сердитое ворчание, а со второго этажа Терема женские крики, желающие знать, глядя на какую часть пышного женского тела, некий выживший из ума старик, решил что обладательнице прелестей не хватает ума учить греческую грамоту.
В трапезной тем временем, сотни полторы бездельников и десяток женщин беседовали между собой, выясняя, почему Хромой Торир кого то из них не взял в ученики. Осушив с дороги рог горячего хмельного мёда, Любислав приказал семи добровольцам взяв оружие отправиться с ним на охоту, остальным же мужчинам приказал начистить оружие с доспехами, развешанные на стенах трапезной, а женщинам перемыть всю грязную посуду на столах.
Сердитое ворчание сразу прекратилось, все мужчины вызвались поехать на охоту, но он сам отобрал себе попутчиков, и покидая трапезную, услышал как всё то же ворчание продолжилось. После трех часов скачки по окружавших озера кустам и камышам, охотники подстрелили пару кабанов, три десятка гусей, осушили бурдюк сладкого критского вина и прикончили маленькую головку сыра.
Вернувшись с охоты в Слободу, они услышали как со второго этажа доносилась степенная речь смеси свейского и греческого языков, а в трапезной всё те же болтуны, начистив оружие и вымыв посуду, оживлённо обсуждали недостатки проклятого богами калеки, которого не известно на какой помойке нашли, и привезли сюда морочить им голову.
Болтунам тут же вручили трофеи, и поручили гусей ощипать, а кабанов освежевать. Медленно но верно, своенравная свейская община делала робкие первые шаги, стремясь занять достойное место в деловой и общественной жизнь Тмутаракани.
В скором времени поселенцы собрались в трапезной а с кухни подали горячее. Торир с Эриком и со своими учениками тоже спустились к столу. Эрик справедливо считал, что ему то как раз в самую первую очередь нужна греческая грамота, что бы не выглядеть дурнем в глазах соплеменников, и всячески старался в этом преуспеть.
После того как Любислав устал на охоте и обильно поел по возвращении, сказалась бессонная ночь, и он поднявшись в свои покои, проспал до самого утра. На следующий день свеи уже ворчали хоть и не меньше, но значительно тише, а на третий день уже раздавалось лишь оживленное шушуканье по углам.
Перед отплытием очередного каравана в Константинополь, вообще слышны были лишь редкие одиночные голоса ворчливых свеев. Видимо осознавая необходимость своего образования для процветания на этой земле, своенравные северяне укротили свою спесь, и покорно склонились перед неизбежностью.
Следующее плавание с караваном преподнесло Кириосам несколько неожиданных сюрпризов. Во первых, Феофан через Мстислава пригласил Кириосов к себе, и тоном заговорщика попросил из Константинополя тайно привезти в Тмутаракань троих таинственных незнакомцев, один из которых будет женщиной. Притом это следовало сделать так, чтобы о них знало как можно меньше народа.
Было решено, что для этих гостей надобно освободить три маленьких совмещенных каюты на "Нептуне", и установив дополнительные двери, из одной каюты выйдет отличная маленькая трапезная. Бранимир тут же отдал распоряжения плотникам, а Любислав решил в центральной палубной надстройке дромона, сделать конюшню для их лошадей.
Друзья решили, что коли их грешных сам Епископ нижайше просит о услуге, ясное дело, им следует прямо таки ковром Бухарским расстелиться, дабы Феофану угодить. Может это благое дело им еще на том свете зачтётся.
Из Тмутаракани караван выходил в путь семнадцатого ноября, под противный моросящий дождь, затянутое свинцовыми тучами небо, и холодный, пронизывающий порывистый ветер. Такая погода сопровождала корабли всю дорогу, а море постоянно волновалось, угрожая в любую минуту перерасти в сильный шторм. Но морские боги видимо любили, Тмутараканских моряков в отличие от небесных, и штормов не было, зато им приходилось все плавание спасаться от холода горячим вином с медом, а также благодарить заботливые женские руки за свои теплые вязаные рубахи.