Страница 8 из 176
- И вот зашли мы туда с Малютой, а там сумрак как в том Медвежьем урочище в лунную ночь, и музыка такая тихая очень приятная, как колдовская к неге располагающая и дым там такой сладкий и приятно так дурманящий. Народу просто тьма лежит прямо на перинах и подушках с коврами застеленными, и все они блудят прилюдно без стеснения, даже женщины с женщинами.
Как нас увидели, сразу пять дев прекрасных к нам подошли то ли в рубахах длинных, то ли в сарафанах коротких, прозрачных и тонких как тот сазаний пузырь, что сквозь них всю срамоту видно. А пахнет от них цветами мятыми как на васильковом поле при покосе. И девы те прекрасные как сам грех первородный, глазами красы неописуемой прямо душу завораживают,а ресницы как у той коровы длинные цвета вороного крыла. Точно ведьмы ведьмами и губы у них цвета спелой вишни. Как стали к нам льнуть с ласками и нежностями любовными да на ухо шептать так приятно губами и языками ушей касаясь:
- Ах на погибель мою девичью, тебя красавчика сюда злая судьба привела, любви и ласки твоей хочу сладкий мой…- и тут мы перед их чарами не устояли. Истома сладкая по всему телу растеклась, и уложили они нас на перины и подушки мягкие и везде целовать начали, а губы на вкус как масло коровье с мёдом смешанное, а потом морок колдовской меня поглотил и напрочь ничего на помню .- рассказывал один из гридней заспанным голосом.
- Да бреши больше, откуда ведьмы тут? Ты Епископа здешнего видел? Он глазищами так и зыркает, кого огнём или водою испытать. От такого не то что ведьма, оборотень с вурдалаком не скроются. - произнёс другой голос.
- Кого вы слушаете, они оба после обеда как пропали, так под вечер вусмерть пьяные и появились, благо ни Князю, ни Воеводе на глаза не попались. Ратибор с Яромиром их в конюшню отволокли и в ясли с овсом уложили, да ещё и сеном присыпали.
От того им цветами всё пахло и глазищи с ресницами длиннющими и полумрак как в лунную ночь и лошади их и целовали и вылизывали везде, ну а что ему там кобылы нашептали, то я точно не ведаю. Скорее хотели сказать что гад такой весь овёс собой закрыл, и ни с какого боку не подлезть. Да и вообще рассвет уже, давай вставать, пока Ярополка не принесло, а то будет нам весёлая побудка - заметил третий голос, и всем стало ясно что пора вставать под весёлое подтрунивание над Всеславом с Малютой:
- А кобылы вам не говорили, что они царевны Хорезма, и если их в подхвостье поцелуете, они принцессами обернуться? Одна будет Будур, а другая Жасмин. Ха - ха - ха.-
Все знали что Мстислав пообещал епископу Феофану ходить на утреннюю молитву, дабы горожане не только знали, но и видели что князь всякий день с молитвы в храме начинает, а посему гридни одевали на себя всё самое нарядное. Не в конюшню же собирались как ни как?
Облаченной в нарядные сарафаны, кафтаны и подпоясанные туники, торжественной процессией Княжеское семейство с дружиной посетили церковь, в которой нашлось место лишь старшим гридням, дабы не стеснять греков с русичами толпившихся поглазеть на княжью чету. После молитвы, раздав милостыню калекам на паперти, процессия вернулась в Акрополь к утреннему застолью.
На этот раз к общему изобилию добавились жареные, копчёные, сухие вяленые и отварные колбасы. Уж в чем в чем, а во вкусной и сытной еде тмутараканцы толк знали, и традиционные кулинарные изыски греческой, еврейской и кавказской кухни, породили нечто особенное и уникальное, и добрая слава о местных поварах широко разлеталась по белому свету.
После трапезы Мстислав с Путятой отправился обходить крепостные стены, а Ярополк всех свободных от бдения старших и часть простых гридней собрал потолковать. Дело в том что после обеденной трапезы Князь собирался осмотреть корабли и верфи в порту, так что витязям во избежание худа, надлежало приодевшись по местному, смешаться с лихой братией в порту и держать ухо востро от греха подальше, что бы к Князю и мышь не прошмыгнула.
Любислав с Бранимиром и поспешили исполнять повеление Ярополка, отправившись на Агору. Оружие в городе носить было не принято, только длинные кавказские кинжалы на поясе, за исключением лишь охотников торгующих добытой на рассвете дичью и городских стражников. Народу на Агоре было множество самого разного, на редкость весёлого, упитанного и не много склочного, даже рабы были сытые и доброжелательные.
Наполненная ароматами благовоний, специй и пряностей, битком набитая продавцами и покупателями площадь, гудела как огромный улей. Свыше сотни торговцев отличными винами, всем подряд предлагали чуток попробовать, а отпускали горшками в полведра, бурдюками примерно в ведро и бочонками от пяти до двадцати вёдер объёмом. Сразу стало ясно где незадачливые гридни вчера нализались, так как у каждого виноторговца было до десятка сортов вин, за неделю все не перепробуешь.
Яркие красочные одеяния множества народов на любой вкус и достаток, пестрели сотнями красок замысловатых узоров . Каждая община города имела свою таверну на Агоре, где во всей красе было представлено изобилие вкусов их национальной кухни, звучала народная музыка, певцы прославляли красоту своих женщин и подвиги легендарных героев, а юные красавицы очаровывали посетителей танцами. Приодевшись как греческие ремесленники, побратимы не спеша отправились в порт, вливаться в толпу пиратов, ворья, бездельников и всяких прохиндеев.
В порту кипела торговля по хлеще чем на Агоре, торговцы всячески расхваливали свои товары, а покупатели уговаривали их продать подешевле. Множество свежей, только что пойманной самой разнообразной рыбы тут не залёживалось, крупную быстро раскупали горожане и таверны Агоры, а всю мелкую по бросовой цене скупали портовые таверны, и варили невероятно вкусную уху.
Прямо с кораблей продавали привезённые из дальних стран вина, оливковое масло и сухофрукты, а также копченые мясо, колбасы, сыры, и рыбу из Корчева. У тмутараканских моряков была древняя традиция держать на больших кораблях кошек с петухами, и корабельные коты в ошейниках с названием судна, бродили по всему порту выклянчивая и подворовывая у торговцев на пристани мелкую рыбку, а у поваров в тавернах даже молоко и сметану. Пушистые домашние зверьки завезенные сюда в незапамятные времена были всеми любимы, их баловали и многое прощали. Даже из церкви их не гнали, не принято было.