Страница 167 из 176
Свеи по команде перегородили мост на своем берегу Кубани "стеной щитов", а за их спинами выстроились в два ряда три десятка арбалетчиков. Сам вид грозного боевого построения полусотни воинов, резко остудил пыл толпы с палками, и не давая им очухаться, Любислав выйдя на мост, обратился к буянам с речью:
- Кто из вас ступит на тот берег, полетит в воду. Нынче не май месяц, так что она студеная. Тех же, кто удумает камнями кидаться, стрелами постреляю, а там как повезет, кому жить калекой, а кому в земле гнить. Так будет отныне и впредь!
Сарацины гости на моей земле, я им стол и кров предоставляю за немалую мзду, с чего городу и всему Княжеству выгода великая. Так что расходитесь люди добрые подобру - поздорову, не доводите меня до греха. Ведомо вам небось, что характер у меня скверный, а рука тяжелая . Ну а тебя Владыка милости прошу на постоялый двор, разговор у меня к тебе очень интересный будет.-
После чего он вежливо сопроводил Феофана на постоялый двор. Прислуга постоялого двора удалила всех посетителей из трапезной, и застелив белой скатертью стол, в связи с постом накрыла его наваристой ухой, жареной в сухарях осетриной, копченой скумбрией, кусочками маринованного сома, фруктами, дыней, сладким вином и хмельным медом.
- Совсем продрог на ветрах этих ваших холодных, хоть супчиком горячим согреться с улицы.- пожаловался Епископ, пристраиваясь к ароматной ухе, и жмурясь от удовольствия.
- Кушай на здоровье Владыка, путь то из Тмутаракани не близкий, видать часа два в повозке трястись по этакой холодине пришлось.- радушно предложил он Феофану сетуя на погоду, и потягивая вино с душистым ломтиком, замаринованного в соусе с пряными травами крупного сома.
- Такова тяжкая ноша моя, денно и нощно, не жалея сил своих, защищать вверенную мне Господом паству от греха и еретической скверны, дабы уберечь их чистые души от происков Дьявола и геенны огненной. Ты со мной хотел о чем то поговорить сын мой? Слушаю тебя.- произнес Епископ, покончив с ухой, и принявшись за хрустящую нежную осетрину с медовухой.
- Еще год назад, стояли эти сарацины с шатрами своими считай что у самих стен городских, и молились своему Аллаху, тебе Владыка до них тогда особого дела то и не было. От чего же сейчас ты так ополчился что за полсотни верст народ по холоду гоняешь?- спросил он Епископа.
- Сам что ли запамятовал с какой угрозой год назад столкнулись? До ихних ли молитв мне тогда было? Весь мир на пороге погибели стоял. Не досуг тогда мне было одним словом, зато нынче время пришло. Ох и хороша же осетринка, можно повторить, красавица? - ответил ему Феофан подливая себе в чашу пенного хмельного мёда.
- Есть у меня Владыка шелом злата, и думаю я в Корчеве церковь Николаю Чудотворцу построить для общины Воинства Морского. Только глядя какие ты бесчинства творишь на моей земле, все желание её строить пропадает.- с грустью в голосе произнес он.
- Это что же такое деется? Ты грешная душа твоя, решил богоугодным делом меня от исполнения Святого долга отвратить? И что за церковь получится с шелома злата, даже без горки то?- съязвил Епископ.
- А мне кажется, что я предлагаю совершить одно, куда более богоугодное дело взамен другого, столь незначительного, что о нём лишь на досуге от безделья вспоминают. И церковь с того злата выйдет просто отличная, вся такая белокаменная и с высокой звонницей. Всё уже посчитано.- ответил он Феофану.
- Когда кажется, креститься надо. Посчитано у него видите ли? Может тебе Промысел Божий больше чем мне ведом? И что это за блажь, Николаю Чудотворцу строить, Святого Заступника своего умаслить удумал? Гордыня это всё в тебе сидит, и аки ржа железо, душу твою разъедает. Гордыня и жадность. Говорю тебе, что шелома без горки маловато будет.- ответил ему Епископ, довольно облизывая измазанные в жареную рыбу губы.
- Хороши же у тебя Владыка представления о людской жадности, без малого два пуда злата отдаю. Забудь, не было между нами разговора.- зло ответил ему он.
- Опять из тебя гордыня и жадность, словно черви из гниющей плоти полезли, от богоугодного дела из за трех жменей злата отступить готов. Ты на землю, Князем тебе доверенную посмотри, куда не плюнь, то капище, то молельня исламская. Часовенка убогая, и то вся в мордах зверей языческих. Я тут меньше часа с тобой беседую, а у тебя уже грехов на две анафемы набралось. Самое время о искуплении и очищении своей бессмертной душе подумать, а ты всё о разных глупостях мне речи ведешь.- произнес Епископ.
- С тобой Владыка говорить надо лишь крепко гороха объевшись. И что это за горка в три жмени? Вторая уже просыпаться станет.- ответил о ему.
- Это если быстро сыпать, и шелом криво держать. А если медленно, и держать как следует, тогда и с третьей жмени если что и просыпется, то лишь самая малость.- поучительным тоном произнес Епископ.
- Устал я уже с тобой Владыка беседовать. Даю значится я на церковь шелом с тремя жменями злата. Кто хочет, тот пусть её и строит, но чтобы построил обязательно. А ты на века вечные отстаешь от меня и моей земли. Ну что, договорились?- замученный беседой с упрямцем, спросил Любислав.
- Дурья твоя голова, да не мне а именно тебе искупление нужно деянием богоугодным. А церковь твоя новая Господу не особо то и нужна. Я тебе предлагаю настоящее благодеяние во имя веры совершить, чтобы на долгие времена увековечить благочестие твоё. Ты чем новое и не нужное строить, лучше храм Святого Иоанна Предтечи восстанови, он очень древний и знаменитый.
Там такое место святое и веками паломников намоленное, что каждый камушек пропитан святостью. Там в полу плита сокрыта со следом ноги самого Андрея Первозванного, который её своими собственными руками установил, а в выемке потаенной там долгое время хранились нетленные мощи Симона Канонита.