Страница 105 из 176
Его съедал стыд перед своими богами и людьми за свою бесполезность. Жизнь для него потеряла всякий смысл, и он просто сидел на берегу, не зная что делать и куда идти.
Тут снова зазвонили колокола, и воин пошел на звон, желая узнать что за сила вынудила древних богов его страны, отказаться от его жертвы. Звон колоколов привел его к храму, и священники увидев его ожоги с обгоревшей одеждой, отправили воина на лечение в нашу обитель Святой Анастасии.
Монахини его вылечили, но уродливые шрамы на ногах, руках и лице остались. Воин решил что женщины обители нуждаются в защите, и в благодарность за исцеление, стал стражем ворот монастыря.
Днём и ночью он обходил монастырские стены, распугивая лиходеев с воришками, и ездил охотиться в горы, привозя много дичи. Со временем он принял крещение, но христианское имя Михаил ему не нравилось, и он отзывался только на имя Нукер, говоря что в этом имени вся его сущность. Нукер отлично стрелял из лука, ездил верхом на лошади, владел кинжалом, и этим мечем уруми.
Когда я с другими сиротами попала в обитель, Нукер был уже старым и седым, но по прежнему охранял окрестности монастыря. Мне совсем не нравилось богословие, но я просто обожала естествознание, точные науки, различные загадки и тайны. А еще мне нравилось подглядывать за Нукером, и бесшумно прокравшись в ночи, смотреть как он, упражняясь размахивает своим уруми.
Спустя какое то время я часто стала с ним ходить на охоту, постигая все тонкости этого мужского занятия, он обучил меня владеть кинжалом и даже своим мечом. Вот только стрельба из лука мне никак не давалась, и я овладела стрельбой из арбалета.
Спустя пять лет изнурительных тренировок я наконец таки овладела уруми в совершенстве, и Нукер мне его подарил. Потом было много чего, повлиявшего на дела церкви, империи, и полностью изменивших мою жизнь. Но это уже совсем другая история. - завершила свой долгий рассказ Серафима.
Мясо к этому времени сварилось, и все принялись наслаждаться горячей вкусной пищей, запивая её сладким вином. Наевшись, остатки мяса достали из котла, сложили в мешок и забрали с собой. Серафима переоделась в вычищенную одежду с доспехами, и покидая лагерь бандитов, отряд его спалил дотла. Вернувшись на дорогу, тщательно обыскали трупы злодеев, забрали всё ценное, и поехали дальше на юг.
Увидев Серафиму в бою, Кириосы долго еще оставались под очень сильным впечатлением, хотя видели они за свою пока не долгую, но весьма бурную жизнь не мало. Лично для Любислава она была прекрасным ангелом небесного воинства, сошедшим на грешную землю с небес, ради спасения человечества от погибели.
Бранимир тоже обожествлял Её Высокопреподобие, но только без всякого пафоса и романтизма, для него она была скорее ангелом смерти, сражающимся на стороне добра, и он её реально побаивался. Друзья видели своими глазами, трогали уруми своими руками, но их сознание на отрез отказывалось верить, что происходивший на поле боя ужас, дело рук смертной да еще и женщины, вооруженной всего одним, искусно обработанным куском металла.
Как бы там ни было, когда отряд остановился на ночевку, и сидя у костра все уплетали разогретое мясо кабана из бандитского лагеря, решили обсудить дневную стычку. На Серафиму и монахов Кириосы произвели хорошее впечатление в бою, и все вместе обсудили, как будут действовать в случае новых засад и нападений.
Все согласились, что в этот раз бандиты их сильно выручили, тем что начали разговоры разводить, а не сразу атаковали, застигнув врасплох. Еще их в очередной раз, очень приятно удивили лошади. Вьючные кобылки, во время боя сразу сбились в кучку и смирно стояли, в то же время верховые лошади проявляли большую агрессию, кусая и колотя копытами бандитов с их лошадьми. Затем обсудили порядок ночного дежурства, и напившись подогретого вина с мёдом, легли спать.
С этого дня у Серафимы появилась привычка в часы дежурства Любислава садиться с ним рядом, и прижавшись к его плечу, любоваться звёздами и болтать о всякой ерунде. При этом о плотских удовольствиях и речи быть не могло.
Такая вот сладкая пытка безжалостной красавицы, злить которую решился бы только самоубийца. Не везло славному русскому флотоводцу как то последнее время на женщин, сплошь властные влиятельные капризные красавицы. Исключение составляли только юные невольницы Армануш, с их нежной кожей и грустными глазами, которые так давно не втирали в его кожу своими маленькими, но крепкими ручками, изысканные благовония из дальних стран.
Монахи оказались отличными охотниками, были совсем не дураки выпить и закусить не взирая на пост, охотно травили пошлые байки, пели похабные песни, и единственное, на что их было не уговорить, это азартные игры. При одном только упоминании о играх, они тут же становились хмурыми и не разговорчивыми. Видимо это было неспроста.
Рождество отряд отметил среди густого ельника, на засыпанной девственным снегом опушке, под безоблачным ночным небом. С иконами Иисуса и Пресвятой Богородицы, их выручила золотая номизма, выпущенная в годы правления Иоанна Цемисхия, где были отчеканены оба образа.
Одну высокую пушистую ель решили украсить сладостями из мешка, собранного в дорогу коком. Вот только весьма опрометчиво поторопились, так как шустрые белки, большую часть из них бессовестно стащили прямо с веток, пока Серафима читала проповедь. Этот поступок милых лесных зверьков всех весьма позабавил, а Серафима решила, что пусть и у самой малой божьей твари, будет в этот день радость.