Страница 35 из 54
Единственным спасением от вездесущего и нескончаемого дождя стала огромная ель в ближайшем лесу, под которую я незамедлительно спрятался и провёл там всю ночь. Всё это время дождь лил, лил, лил, лил и, ещё раз, лил, заслоняя серой пеленой всю обозримую часть мира. Зрелища более унылого не придумать, сэр.
Утро обрадовало чистым небом и густым туманом, из-за которого с западной стороны вырывался странный грохот, заставивший меня сразу не покидать моего ночного укрытия. Благо, немного раздвинув траву, я мог спокойно наблюдать за отрезком дороги. А в грохоте, тем временем, я стал различать хриплый барабанный бой и ложащуюся поверх него флейту. Вскоре к маршу добавилась поступь тысяч ног, слева начали проступать невнятные очертания.
Первая шеренга выплыла из тумана ярдах в тридцати от меня. Состояла она из, видимо, офицера и нескольких солдат, вооружённых алебардами. Прямо за ней шёл оркестр в пять барабанов и десяток флейт, а следом двигалась колонна сначала пикинеров, а потом стрелков, вооружённых в подавляющем большинстве кремневыми мушкетами. Замыкал же колонну обоз, среди телег которого я заметил пару древних (по меркам севера) орудий. Как я и говорил, мужская часть королевства не вылезает из мундиров…
Отряд шёл мимо меня не меньше четверти часа, ещё столько же я отсиживался под елью, чтобы, выйдя на дорогу, гарантированно не попасться на глаза тем джентльменам. Я прекрасно помнил, во что вылилась предыдущая встреча с вооружённой толпой, и не хуже я помнил, чем обернулся тот «поход на пикник»…
Солнце начинало припекать, мундир перекочевал на мой локоть. За грядой холмов, на склонах которых кое-где проступали здоровые камни, окружённые казавшимися пушистыми кустами, величаво шумел сосновый бор, выходивший на высокий песчаный обрыв над рекой. Я слышал голос ветра в хвое за полмили. А слева от меня, на северном берегу, желтела за лето высушенная солнцем равнина, уходящая в водную гладь песчаными пляжами. Где-то далеко, там, где заканчивалось травяное царство, виднелась зелёная полоса леса, лёгкой дымкой перемешанная с безмятежным небом.
Добравшись до бора, я выбрал дерево посимпатичней у обрыва и, откинувшись спиной на ствол, протянул ноги по мягкому мху. Посидев немного, я снял ботинки с гольфами, размял пальцы. Так и не смог определить, что было не так с левым ботинком, но в виду наступления сухой погоды я решил отложить эту проблему на потом: всегда придерживался мнения, что, без должного ухода, происходящее с обувью от хозяина не зависит, а тогда я ничего сделать не мог.
Под вечер, после чудесной прогулки по бору и холмам, я оказался у границы вырубки, за которой высился огромный каменистый холм, по обе стороны от которого виднелась река, а слева от него – приток, текущий с севера. Прямо за холмом я разглядел невысокие и, кажется, поросшие лесами горы, на юге от них простиралась равнина. Голубое небо, немного затянутое пушистыми облачками, было самой безмятежностью…
Да только эту самую безмятежность напрочь убивала жуткого вида крепость, расположившаяся на верхушке холма, сэр.
Выглядела она так, будто её строительство было вечным процессом, который не планировал заканчиваться ближайшую сотню лет. Промежутки между потрёпанными каменными башнями, бастионами и фрагментами стен были на скорую руку перекрыты частоколом, кое-где его начали менять на более внушительные укрепления всё из того же дерева. Сам же холм напоминал муравейник, изрытый заставленными палатками террасами, проходами между ними и укреплёнными частоколом окопами, на которых копошились тысячи солдат.
А самым паршивым было то, что дорога, проходя через ранее упомянутую вырубку, поднималась, фактически, к самым воротам крепости, потом раздваивалась, охватывая укрепления и уходя на север, к мосту через Порсу, и на восток, параллельно реке. И мимо той толпы, что оккупировала холм, нужно было как-то проскочить… На руку было то, что начинало смеркаться, в сумерках можно было пройти мимо постов или же нагло прошагать по дороге – а вдруг бы меня приняли за одного из солдат, толком не рассмотрев? Все кошки ночью серы, а у меня на локте, как раз, мундир…
На всякий случай, затолкав револьверы на самое дно сумки, я двинулся через вырубку и вскоре начал восхождение на холм, успешно миновав первые линии окопов и палаток. Удачное расположение крепости пришлось испытать на своей шкурке. Холм, может, и был относительно пологим, но пока я доплёлся до ворот, ноги были близки к тому, чтобы отвалиться при первой на то возможности. И, что самое главное, моя задумка прекрасно работала – я не привлёк чьего-либо внимания…
- Стоять! – окрикнули меня, когда я уже миновал ворота крепости и двинулся по северному ответвлению дороги.
Я хотел пуститься в бег, но вовремя сообразил, что это было бы крайне неразумным, и замер на месте.
- Город, номер полка? – ко мне подошло человек пять, впереди шёл некто, вооружённый мечом, державший над головой фонарь.
- Я… это… ну… - промямлил я, после чего добавил. – Сэр.
- Да ты не в нашем мундире, - говорил со мной, видимо, офицер. – Ты кто такой?!
- Патрик О’Ши, сэр.
- Похоже, что северянин, господин капитан, - сказал один из солдат.
- И без тебя вижу, - рявкнул капитан. – А какого тёмного ты тут забыл, северянин, а?!
- Я домой иду, - ответил я, похлопав глазами.
- До выяснения обстоятельств! Под арест!..
У меня забрали скатку, сумку и флягу и повели в сторону ворот крепости, направив в спину алебарды. Меня завели в караульное помещение, после соответствующего требования забрали все документы, а вместе с ними ремень, мундир и шнурки, и заперли в коморке с одним-единственным зарешеченным окном. Как я мог видеть, мои вещи были сложены в ящик, который офицер запер на ключ. Это меня немного успокоило – по крайней мере, меня банально не ограбят. По крайней мере, хотелось в это верить.
---
Утром меня обрадовали по-настоящему королевским завтраком: хлебом и водой. Каких-либо объяснений у солдата, выдавшего мне еду, добиться не удалось, кроме фразы, что общаться со мной будет какой-то там полковник. Я просидел в камере довольно долго, слушая многоголосицу армейского лагеря, пока дверь не открылась, и меня условно грубо не вывели наружу. Меня снова сопровождал офицер и четыре солдата с алебардами, а вели меня в один из бастионов. Там, преодолев пару постов и лестниц, я оказался в полутёмной комнате, примерно четверть которой занимал внушительный стол. За столом сидел мрачного вида пожилой офицер, по левую руку от него, видимо, был писарь, так же в комнате остались сопровождавший меня офицер и два солдата.
- Господин полковник, арестант по вашему приказанию доставлен! – отрапортовал офицер.
Полковник кивнул и принялся изучать бумаги, лежащие перед ним. Там я приметил пару грамот, полученных от королевы, и свой паспорт.
- Грамоты эльфийского образца? – полковник поднял на меня взгляд из-под бровей.
- Да, сэр, - ответил я, непроизвольно вытянувшись в струнку.
- И, как я могу видеть, выданы неким монархом?
- Да, сэр.
- И, видимо, ты будешь утверждать, что они подлинные? – на лице полковника скользнула ухмылка.
- Да, сэр.
Сопровождавший меня офицер задавил в себе смешок.
- Неужели? – полковник откинулся на спинку стула. – Каким же образом мы это проверим?
- Они… должны быть надушены, сэр, - ничего умнее, чтобы сказать, я не придумал.
- Они должны быть что? – полковник ещё ниже опустил брови.
- Надушены, сэр. Эльфы очень любят это дело, сэр, - со всей уверенностью сказал я.
- И что вы на это скажете? – полковник протянул одну из грамот писарю.
Тот понюхал её и буквально прокричал:
- Они, действительно, пахнут чудно, господин полковник!
Полковник из-под бровей посмотрел на писаря и забрал у него грамоту.
- Здесь, - он поднял другую грамоту, - сказано, что ты удостоен титула, не много, не мало, графа. Как это понимать?
- Это вышло случайно, сэр, - я похлопал глазами.
- Случайно? – полковник посмеялся и протянул грамоту писарю. – Бывает ли такое случайно, господин полковой писарь?
Тот, в свою очередь, не нашёл ничего умнее, чем понюхать и эту грамоту и выдать:
- Эта грамота тоже пахнет чудно, господин полковник!
Полковник наградил его продолжительной тирадой на своём языке, смысл которой можно угадать без особых усилий. Забрав у него и эту грамоту, он взял мой паспорт и долго его изучал, пока не отбросил в сторону со словами:
- Писаря даже и не буду спрашивать… капитан, вы знаете зеленогорский?
- Никак нет, господин полковник!
Полковник продолжительно выдохнул и зачем-то потыкал мой паспорт пальцем.
- И какого тёмного ты делал рядом с крепостью? – спросил он, не смотря на меня.
- Направлялся к мосту на северный берег Порсы, сэр.
Полковник покивал и задумался.
- Прикажете его повесить, господин полковник? – подал голос офицер.
Я поперхнулся, полковник удивлённо посмотрел на него.
- Повесить?! Что за полоумный сброд дали мне в подчинение?!
- Господин полковник? – обескураженно спросил офицер.
- Если мы вздёрнем этого человека, то через неделю нас самих перевешают замечательные господа в тёмно-зелёных мундирах – всё дело в этих бумагах, - полковник потыкал пальцев в кучку грамот и мой паспорт. – Однажды подобное было, благо мы этого не застали. Если хотите повторения, капитан, смело вешайте этого человека.
- Никак нет, господин полковник, - офицер, судя по голосу, основательно расстроился, я же вздохнул с облегчением.
- Когда его схватили?
- В сумерках, господин полковник.
- Значит, толком он ничего рассмотреть не мог… Удивительно дело, - он обратился ко мне, - тебя схватили только на вершине холма. Как хорошо у нас расставлены часовые! И как хорошо они несут свою службу!.. Так, капитан, завяжите ему глаза и сопроводите к переправе. Вернуть все личные вещи и документы. Выполнять.
- Слушаюсь, господин полковник!
Мне тут же завязали глаза (хорошо, что только их) и вывели на улицу, а потом, придерживая за локти, повели куда-то вниз по склону. Кто-то сказал мне, что повязку я снимать не могу без особого на то разрешения. Проверять, что будет, если я сниму её раньше, я не стал. Спустя несколько минут не самой удобной ходьбы, я оказался на дощатом настиле, мои руки отпустили, я рядом со мной положили что-то тяжёлое. Последовала поступь удаляющихся шагов, я услышал из-за спины:
- Снимай!
Сняв повязку, я обнаружил, что стою аккурат на середине моста, рядом со мной лежали сумка, мундир, фляга и скатка. Подняв клапан, я обнаружил в сумке все свои бумаги, ремень и шнурки. Приведя себя в порядок, я взял свои вещи и двинулся на другой берег. Не доходя до него десяти ярдов, я остановился – навстречу вышел солдат с папиросой в зубах в тёмно-синем мундире, вооружённый винтовкой с примкнутым штыком. На его кепи была кокарда в виде двух скрещенных мечей на фоне щита.
- И? – сказал он, глядя на меня.
Я подошёл ближе и протянул ему паспорт.