Имплицитный фактор

Княжна с меланхолично-патрицианским видом полулежала на подушках, подперев голову рукой. Её тянуло на философские измышления и риторические вопросы:

– Вот человечество существует столько тысяч лет, на всякие другие планеты порталы сделало…

– Спёрло у нас, – подсказал Зауриэль.

– …антигравы всякие изобрело…

– Спёрло у дельтийцев.

– … бионические протезы придумало…

– Спёрло на дзете. Ай! Уши-то за что?!

– … а никакой нормальной замены еды, чтобы не мудохаться с готовкой, как не было, так и нет. Чем вообще занимаются эти научники?

– Не знаю, – Зауриэль пересел ближе, чтобы лучше рассмотреть татуировку Морру. Для тощего филея княжны татуировка была великовата: двухголовый пучеглазый дрозд-мутант с распахнутыми клювами и высунутыми языками начинался на крестце, несоразмерно длинный хвост языками ало-золотого пламени в окружении точек серого пепла спускался на левое бедро. – Контурными кораблями они занимаются?

Морруэнэ пренебрежительно фыркнула:

– Ты про тот, который напополам развалился? В записи видела, – отмахнулась она. – А чего они хотели? Вода холодная, а воздух уже прогрелся. Они как бы две плоскости перехода создали, понимаешь? – она порывисто села, поджав под себя ноги. Подпрыгнули маленькие острые грудки. – Эй, в глаза смотри, не отвлекайся! Усёк, да? Они создали вертикальное сечение перехода с помощью контуров, и не учли естественного горизонтального, образованного на границе сред. Дилетанты.

– Ага, тебя там не было, – потешался Зауриэль. – Наверное, на лабораторных испытаниях всё было обсоси гвоздок, раз полевые решили провести.

– Конечно, в промышленном бассейне, или где они там всё обкатывали, надувные уточки им не разрывало, – проигнорировала Морруэнэ шпильку в свой адрес. – Там не такой температурный перепад между водой и воздухом, естественное сечение создавало некритические напряжения. Возможно, они могли влиять на точность перехода, но их было недостаточно, чтобы деформировать объект. В любом случае, с первого раза никогда ничего не получается: не разорвало, так унесло бы чёрт пойми куда – узлы контура всегда калибруют с поправками после анализа эмпирических данных, – Морруэнэ пожала плечами и сменила тему: – Ты тоже в записи смотрел?

Зауриэль помотал головой.

– Вживую? Так ты на Упоротом острове, что ли, тусуешься?

– Ага.

– «Если был там однажды, так и тянет вернуться»? – нараспев продекламировала княжна, но сразу посерьёзнела: – Представляю, сколько ты просадил, чтобы добраться сюда.

Отсутствие личного жетона не только лишало удостоверения личности и электронного счёта, но также ставило крест на имущественных сделках, доступу к информационным и связным сегментам Сети и проезде на общественном транспорте. Ни одного моста не связывало второй Посадский Юго-Восточной Оси с остальным миром, так что пешком с него было не убраться. Связанным по рукам и ногам нелегалам приходилось договариваться с местными. В таком случае всегда был риск, что ушлый дедок на довторопотопном корыте не только заломит неподъёмную цену за извоз, но и сдаст доверчивого лопуха миграционщикам.

– Завтра напрягу кузена, он тебя докинет до дома на катере.

– Вообще-то, я рассчитывал вернуться сегодня, – осторожно заметил Зауриэль.

Приличная часть имеющихся в распоряжении его и Баэль скромных средств ушла на это путешествие, и он не знал, что хуже – просадить оставшуюся наличность или пропасть без предупреждения на целые сутки.

– Не, сегодня тебя уже никто не повезёт, – отрезала княжна. – Сегодня День победы в кампании на дабл ю в семнадцатом, так что после обеда никто никого и никуда везти не в состоянии.

– У вас на альфе через день День победы в чём-нибудь, – закатил глаза аэлв.

– Потому что мы непобедимые, глупый оленевод! – засмеялась Морруэнэ.

 

Княжна Морруэнэ села на кровати, обхватив руками колени. Комнату затопили тёмно-синие сумерки – за окном с час назад догорел погожий весенний день. Из отрытого окна тянуло холодком с каналов.

Перед княжной стояли сложные политические вопросы, которыми свербело с кем-нибудь поделиться.

– Зауриэль, ты спишь? – она потрясла аэлва за плечо.

Он промычал что-то невразумительное и отвернулся, укутываясь в одеяло. Морру навалилась на аэлва и томно прошептала:

– Зауриэль, ты спишь как тёлка мерзлявая. Нет, чтобы отдать одеяло мне, как настоящий мужик.

– Я не мыслю подобными категориями, – расслабленно пробормотал аэлв.

Что ж, это было логично, учитывая, что в Аэлвостане как минимум половина «настоящих мужиков» – бабы.

Морруэнэ не сдавалась:

– Зауриэль, а я тебе в ушко подую.

– Извращенка, – он накрылся так, чтобы торчали только кончики острых ушей и растрёпанная белая шевелюра.

Княжна фыркнула и отсела.

– Зауриэль, эти старые козлищи меня сосватали, – пожаловалась она через пару минут.

Аэлв ничем не выдал, что поражён отвратительным коварством родственников княжны. Морруэнэ нависла над ним – пары минут Зауриэлю хватило, чтобы начать поливать подушку слюнями в блаженном сне, возмутительно пренебрегая пятиминуткой Напряжённых Диспутов о Вопросах Бытия между сексом и сном. Княжна беззлобно выругалась: такой настрой на поговорить сбил.

А проблема-то серьёзная: если подумать, перспектива навязываемого брака казалась не такой уж мерзкой. Одна эта мысль вызывала у княжны отвращение к самой себе – как так, поманили молодым симпатичным парнем, и всё, прощай твёрдая уверенность Отринуть Пережитки Прошлого и Не Потакать Несправедливому Колониальному Режиму? Морру слезла с кровати и принялась нервно мерить шагами крошечный свободный пятачок между балконом и терминалом сети.