Страница 304 из 308
О некоторых вещах лучше не вспоминать.
– А ты уж постарайся! – Фаня шумно выдохнула, всем весом наваливаясь на черенок лопаты. – Припомни хорошенько! А… то… может… мы… уф!.. вообще не там ковыряем.
Лев Самарин-Троицкий ещё раз огляделся. Лес должен быть слева, угловатая стеклянно-бетонная громадина Поста (сейчас в ней, правда, от стёкол закопченные огрызки остались) – справа, метрах в тридцати, вот и всё, как он мог сориентировать поиски. В конце концов, тогда было темно, а поле утопало в жидкой грязи, не перепаханное обломками, воронками, остатками валов и не засыпанное снегом и кусками колючей проволоки. Тогда всё виделось не так.
Мёрзлые земляные комья поддавались плохо. На Льва с сестрицей совестях числились уже две погибшие лопаты, и события эти удостоились кислых взглядов альфовского конвойного солдатика. И, если Самарин-Троицкий просто сдал инвентарь, позволив себе лишь замечания о поганом качестве материала, то Фаня демонстративно доломала черенок об колено, уставившись на солдатика с видом: «с тобой могу проделать то же самое».
Тогда, в октябре, всё действительно виделось не так. Морруэнэ казалась уверенной в своём плане, не начатая война – выигранной. Теперь он даже не знал, где она ночует, как проводит дни – Морру таскали по всему краю, как таскают по двору провинившегося пса, требуя показать, где тот прикопал стянутые с праздничного стола лакомые куски. Подушка всё ещё пахла её солнечным, травянисто-пыльным запахом, с её… с их общим ребёнком готовы были нянчиться по очереди, кажется, представители всех возможных заоколотных народов, и никто, никто не говорил Льву, что будет дальше.
Пустые, несвоевременные мысли. Подумав, Самарин-Троицкий решил, что искомое место было чуть ближе к Посту, за что был чуть не убит сестрой на месте. Выслушав всё, что она думает о нём и его в высшей степени неправильной ориентации на местности, Лев принялся раскидывать снег на своём участке. Какое-то время работали молча. Фане не молчалось:
– Придумали трудотерапию, тоже мне, мертвяков выкапывать, – она заново для удобства закатала рукава полушубка, открывая руки, замотанные до самых костяшек пальцев в бинты.
Бинты сплошь покрывали бурые пятна. Лев Самарин-Троицкий старался не думать о том, что в сапогах сестрицы тоже наверняка кровь хлюпает. Это Фаню обязали эксгумировать трупы операторов Поста, захваченного ещё в октябре, а Льва – только указать место захоронения. Всё, что он может сделать – помогать ей, но не брать её работу на себя, это ему уже доходчиво объяснили.
– Какая им вообще разница, где расстрельные себе могилки копают? Я, может, под той берёзкой хотела.
Дурные шутки, сестрица, дурные шутки и необоснованные подозрения. Лев начинал понимать, как работает альфа: одну из немногих уцелевших людей, которую обучал работе с самой настоящей муравьиной военной техникой самый настоящий муравьиный ветеран, они так быстро в расход не пустят.
– Думаешь, я всего этого не понимаю? – Фаня быстро пожала плечами. – Эзра вообще на мне жениться должен после того, что он сделал, – и, пока Самарин-Троицкий отчаянно выбирал между вариантами поддержания беседы «в смысле?!» и «в смысле?!» с бранными словами, быстро добавила: – Оп-па, глянь, шуршуны какие-то откапываются. Оно?
Пока альфовцы под командованием кого-то из многочисленных наследников (вроде это был дядя Морруэнэ) спешно отнимали из мёртвой хватки промороженной земли чёрные пластиковые мешки и тащили их в ту часть Поста, где была развёрнута полевая лаборатория, Фаня, поминутно фыркая и давясь смехом, обзывалась «дурацким пошляком», «ограниченным сластолюбцем» и другими обидными словами.
– Ты просто не пробовал эту штуку, «коннект» или как там её называют, – увлечённо говорила она. – Самое захватывающее, что со мной в жизни происходило. А тогда было… ну, когда он предложил объединить коннект… ещё чудней. Все эти бессмысленные мигающие цифры стали… смысленными? Есть такое слово?.. Как будто длиннючие уравнения кто-то взял и разом сократил. Соображаешь быстро, прямо мистически быстро, как после абсентной рюмашки… что-о? ах, подумайте, какой младенец-моралист нашёлся!.. в общем, не колеблешься ни секунды. Как озарение свыше, откровение! Только вместо света и пения ангелов всё вокруг горит к бесам заоколотным, – Фаня ударила по раскрытой ладони кулаком. – И ты можешь ругать свою воеводу сколько влезет, но я от такого не…
Лев шикнул на сестру. Заедавший в пазах огрызок двери, за которой скрывалась полевая лаборатория, небрежно пнули в сторону, взъерошенный альфовец высунулся в коридор, помахал зажатым в руке планшетом и заорал:
– Борисла-а-ав Поликарпови-и-ич! Результат: «нет в архиве гаплогрупп»!
Фаня проводила скептическим взглядом пронёсшегося лосём на гоне в сторону лаборатории Борислава Поликарповича.
– И чего все всполошились?