Страница 299 из 308
Некоторые вещи непостижимы для человеческого ума. Например, как добывать пропитание в дикой природе, имея в карманах фантик, гайку и пропуск. Набор уровня «сложный» для охоты на сусликов (последние разве что два пальца рогаткой к глазам не прикладывали, намекая, что следят и о гастрономических интересах догадываются).
У Керемета набор вроде получше – записная книжка, складной нож и компас. Вот только листы из блокнота проигрывают одуванчиковым, посему бесполезны, лезвие сломалось днём раньше, явив пористую поверхность палёной стали, а магнитная стрелка гуляет, как ей вздумается. «Конвективные процессы в ядре нефигово так активны», – так, кажется, комментировала беснование компаса прогрессорша. Керемет тогда кивал с умным видом, а Кыстынчи тревожно представлялось, как ядро планеты скачет мячиком от пинг-понга, ударяясь изнутри о земную кору.
В вышине заливался невидимый жаворонок, солнце припекало: Кыстынчи уже сбился со счёта, сколько вёсен Дикой степи уложилось в этот год, казавшийся оттого нескончаемым, как сон перед будильником, и концентрированным, как ягодное вино. Может, в круговерти времён года путаются и чешуйчатые, неправильно считая года, оттого и выходит, будто они ужасно старые? Глупые вопросы не помогают пустому желудку. Кыстынчи пнул камень, согнав гревшуюся ящерицу.
Пока солнце здесь всё не выжгло, температура воздуха днём и ночью относительно комфортная, с водой особых проблем нет, голодают они не критично (с сусликами не срослось, но ящерицы и змеи – тоже ценный белок, который добывается при некоторой сноровке), а держаться выбранного направления можно и по солнцу. Наёмник же сказал, что они дома (ну, не то чтобы он прямо так это сказал). Вот и надо двигать в сторону дома.
А ещё наёмник внезапно исчез. И это занимало Кирю больше поисков еды и определения сторон света. Частенько он тупил, замедлялся, уставившись за горизонт с видом растерянным и слегка обиженным, а потом догонял Кыстынчи с неизменным вопросом: «И всё-таки, как он это сделал?»
Кто бы знал. Кыстынчи помнил лапищу Аркаши, которая вполне могла сломать ключицу, сдави он ладонь сильнее, потом – всем телом ощущение перегрузки (куда хуже, чем при взлёте кукурузника во время их первого путешествия в Усть-Мезень, рожа словно плавилась). А потом по ушам шибануло хлопком как от петарды, и вместо кусачего снега в лицо плеснуло тёплой пылью. Кыстынчи продрал слезившиеся глаза: закат здесь, где бы это «здесь» ни было, ещё длился, и красный пузырь солнца дулся в сизом тумане у горизонта. Наёмник отпустил их, толкнув вперёд (Керемет вспахал носом траву, да и Кыстынчи шмякнулся не более достойно), отряхнул ладони и сказал: «вернул, откуда взяли». «Э, э, погодь, а вещи…» – начал Кыстынчи, но Аркаша уже отвернулся, занёс ногу как для шага и пропал с хлопком воздуха, – «…нам хотя бы можно прихватить», – закончил Кыстынчи.
С того момента и начался их путь на север, переглядывания с сусликами и философские воззвания Кири к бытию.
«Что это было?» «Как ему это удалось?» Одно и то же, день за днём, как зациклит на этом, хоть вешайся. «Каким-то задротским фокусом», – хотелось вспылить Кыстынчи, – «наверняка твоя прогрессорша тоже так умеет». Но это бы подкинуло воспалённому мозгу новую пищу для размышлений, так что Кыстынчи сосредоточился на переставлении ног и то же посоветовал делать Кире.
Но Керемет вдруг замер, подняв палец к небу.
Что опять?
Боженька иконопоклонников, быть не может…
Воздух над степью хищно дребезжал и взрыкивал.
Кыстынчи потащил упиравшегося Кирю на пригорок. Судя по звуку, самому лучшему звуку в этой поганой степи, это не моторы чешуйчатых, а остальное не важно.
Вдали, мочаля свежую зелёнку на старой дороге, ползли на север тяжёлые грузовики. Вечностью тянулись минуты, нарастал рокот, Кыстынчи старался хладнокровно оценить расстояние, с которого их точно заметят, и только тогда засемафорил руками. От хвоста колонны отделилось пыльное облачко, приблизилось, выросло в тёмную машину. Они спасены от ягодно-салатной диеты, риторических вопросов и кровавых мозолей. Не помня себя от радости, Кыстынчи скатился с пригорка.
– Автостопите? – полюбопытствовал Чёрный Каган. – Прокинула вас галактическая принцесса?
Оценив расслабленные рожи Кагановой охраны, протяжённость и скорость автоколонны, Кыстынчи с чувством поздравил вождя с удачным набегом.
Каган принимал поздравления со скучающим видом. На Кыстынчи он едва ли обращал внимание, играя в гляделки с Кереметом. Керемет, судя по его виду, предпочёл бы схорониться в зарослях чия.
– Чего она вам машину свою не отдала, – недоумевал Каган, – Бросила зачем-то…
Кыстынчи заверил, что тоже возмущён, когда вот так безответственно бросают людей в Дикую степь.
– Машину, говорю, бросила, – с непроницаемым видом уточнил Каган. – А хорошая ведь машина. Помялась малость, охлаждайка потекла, но это дело поправимое, дома починим. Подвезти?
Да, господи-божечка иконопоклонников, конечно!
Ох, ёлы-палы, извините. Понял: вопрос вождей. Решайте, пожалуйста.
Каган любезно ожидал ответа от Кири, тот демонстративно уселся на землю отцеплять от шнурков колючки татарника. «Не откажемся», – буркнул он. Возможно, колючкам. Кыстынчи погрозил ему кулаком. «Не откажемся, вождь», – покладисто добавил Киря.