Имплицитный фактор

Княжна Морруэнэ скривилась. Великая княгиня Мария подоспела вовремя – народная мудрость гласит, что внезапная тишина на приёмах по скрывающейся за ней катастрофой сравнима только с тишиной в детской. Великая княгиня подхватила правнучку под локоть и решительно отбуксировала её подальше от посрамлённого аэлвостанского дипломата.

– Невежливым было бы начистить ей морду, – процедила княжна.

– Нужно снисходить к чужим грехам, – пожурила Мария. Хрусткий шлейф её платья почти маскировал щелчки бионических суставов. – И следить за своими.

– Я сама – грех, – с постным лицом отозвалась княжна, ловко высвобождаясь из хватки прабабушки. – Богомерзкий гибрид на страже серебряных ложечек правящего дома, – Морруэнэ щёлкнула каблуками и коротко поклонилась.

– Всё кривляешься. Пойдём, познакомлю тебя с владельцем крупного агрокомплекса. У него сын примерно твоего возраста, – идеальной формы татуажные брови прабабки сделали несколько многозначительных движений вверх-вниз.

Морруэнэ закатила глаза.

– Да ты просто не понимаешь, насколько крупный этот агрокомплекс.

– Ба, можно я в бар?

Великая княгиня Мария вздохнула.

– Иди уж. Ох, всё сама, всё сама, – посетовала она, поправила нити синтетического жемчуга в волосах и направилась отлавливать перспективного агрария.

Библиотека была древней высоткой с более чем условным названием и коробчатым фундаментом, устоявшим на плывущих грунтах Старой Москвы. Использовалась она в качестве экспоцентра, общественной палаты, хранилища серверов сетевых сегментов и Триединый знает чего ещё, потому закоулки громадного здания скрывали великое множество забегаловок любого уровня дохода для тех посетителей, кои не были в состоянии питаться только духовной пищей. Бар, куда так стремилась княжна Морруэнэ, находился внутри одного из четырёх бастионов Библиотеки и в этот вечерний час был удручающе пуст: съезды высоких гостей на рауты в верхних залах способствовали изгнанию из Библиотеки публики попроще.

Княжна без особого интереса полистала заедавшие страницы меню в терминале и украдкой огляделась: в углу скучал какой-то паренёк, да два Стража Библиотеки с непроницаемыми лицами следили, как бармен нервно намешивает им шоты. Посеребряные маски-шлемы Стражей, изображавшие лики Предсвятых, лежали на стойке и весело бликовали в такт гирлянде разноцветных лампочек, оставшейся ещё с Рождества. Мор никогда не понимала, зачем эти модифицированные по самые яйца ребята стараются напиться на перекуре: их анализаторы токсинов всё равно простимулируют выброс нужных ферментов, и Стражи протрезвеют за десяток минут.

Стражи Морруэнэ не интересовали. Она ткнула наугад в иконку с газировкой, провела личным жетоном над квадратом сканера, и прошествовала к пареньку. Машинально она отметила широченную спину в тёмном тренче полувоенного покроя. Колонист? Эти вечно рядят свою молодёжь в мундиры, потому что это их единственная прилично выглядящая одежда по причине редкого её использования. Светло-русые кудри мягко сияли в свете вездесущих гирлянд. Божечка Триединый, да он выше её, даже когда сидит. Идеально.

Лев Самарин-Троицкий скучал в полуподвальном кабаке.

Пить Льву категорически воспрещалось, дабы не опростоволоситься в чужой стране, а на приём наверху его не взяли. «Что ты там, олух, можешь умного сказать?» – строго спросил отец. «Пойди посиди где-нибудь в уголке, не позорься», – на этом разговор был окончен, и Лев обрёл тихий приют в уголке питейного заведения. Заведение практически пустовало, что, впрочем, было неудивительно: кабак находился в подвале громадной крепости, куда абы какой народ не пускали.

Половому достаточно было показать серебряный ярлык на цепочке. Всем людям свиты отца Льва выдали такие на заставе. Ярлык исчез в недрах помаргивающей красными огнями коробочки, после чего право Льва заказать лимонад и сухарики никто не оспаривал. Устроившись на лавке, Лев заворожено наблюдал, как два местных стражника со знанием дела накачивались разноцветными спиртными напитками. По расчётам, им пора было падать под стойку (потому что в таких маленьких емкостях должны подавать только очень крепкое пойло), но этих двоих ничто не брало. От размышлений о дисциплине в стольном городе Льва отвлёк мелодичный перезвон колокольчиков на двери.

Вошедшая печатала шаг, грохоча подкованными металлом высокими сапогами и мелькая острыми голыми коленками из-под чёрного платья, больше напоминавшего ночную рубаху. Лев догадывался, что пялиться на девиц-солдафонов, испытывающих трудности с обмундированием, неприлично, но ничего не мог с собой поделать. Он похолодел, когда она направилась к нему и без спроса уселась напротив.

Растрёпанные, цвета соломы волосы девицы не доставали даже до плеч. Она завела непослушную прядь за ухо. Блеснули золотые кольца варварских серёг.

– Привет. Я Морруэнэ, можно просто Мор, – голос у неё оказался резкий, с металлическими нотками.

«Когда она скандалит, визг получается той ещё противности», – почему-то подумал Лев, но тут же усомнился в достойности этой мысли. Такая девица вряд ли решала проблемы визгом.

Он поднял на неё наивные голубые глаза.

– Лев, – представился он смущённым баском, нервно стараясь поймать губами коктейльную соломинку, как телёнок – коровье вымя.

Это что у него – сухарики и лимонад? Милота-то какая. Хорошо, что она догадалась заказать несчастный «дюшес», а не чего покрепче.

Они проводили взглядами Стражей, нацепивших тактические шлемы и проследовавших к выходу. Заметно повеселевший буфетчик поставил на стол перед княжной гранёный толстостенный стакан с газировкой.