Страница 5 из 112
Глебова чихнула.
Каорри смолкли. Садовница перехватила взгляд одной из них и торопливо опустила голову. Аметистовая радужка. Значит, это новые цетры короля. Помнится, в четвёртый день пленения Саши не подошедших кандидаток на роль жены Его величества провожал из дворца почётный караул. Любовниц бы так отсылать не стали, было в этом титуле что-то особенное. Деталей иерархии Карвахена девушка не знала. Её мир ограничили флигелем и парком, общение (если можно так сказать) свели к заданиям старшего садовника, кратким беседам с другими слугами и отчётом сиятельному орд Стасгарду.
– Остановись! – красавица в расшитой звёздами тёмно-синей блузке и юбке топнула по «ступеньке», – Караса, Лале, посмотрите! Птенчик вернулся в гнездо!
– Это она?
– Дочь? Айлин, ты уверена?
– У неё глаза бесцветные. Серые, как противный осенний туман. А, значит, она не истинная каорри, – гостья смотрела на Сашу так, будто с комбинезона стекали помои, – и волосы, как выцветшая солома. Дома прислуга такую заготавливает для сальфов.
– И правда, – щурилась девушка в наряде цвета корицы, – она другая. Бледная и…
– Тощая. Ни груди, ни бёдер, – презрительно бросила третья, тронув складки туники ежевичного оттенка, – её бы той соломой откормить, иначе ветром сломает.
Глебова прикусила губу. Делая вид, что не слышит разговора, садовница копала ямки для белокрыльника. Цетры посмеются и уйдут, а Саша за грубость схлопочет наказание.
– Вдруг она больна?
– Тогда почему не лечат?
– Глупости, Караса! Где это видано, исцелять белого лекаря?
– Вдруг она бесталанна? И поэтому роется в земле! Представляю, как разочарованы Стасгарды! Годы поисков прошли впустую!
Лунки походили на кротовые норы, но садовница не останавливалась, до боли сжимая лопатку и вбивая в грунт так, что разлетались комья. «Истинным каорри» легко рассуждать! Небось, полжизни готовились разделить ложе с Его величеством и не ведали тягот судьбы. Посмотрела бы Глебова, как холёные красавицы проживут в её мире!
Небо пронзила молния.
– Чего она кривится? Живот заболел?
– Устала, наверное.
Беседу прервал опекун:
– Дерьи, мы опаздываем на представление ко двору! Хотите намокнуть под дождём и опозориться?
– Приёмная короля! – цетра по имени Айлин оправила ворот блузки, – не грусти, позже я тебя найду.
Лопатка увязла в почве. Не дай бог!
Механизмы заскользили к вратам. Затянув резинку на косе, Саша сосредоточилась на задании. Утром приставучая цетра забудет о «птенчике». Ночь в «гнезде» с коронованным павлином сотрёт из памяти мимолётную встречу.
***
– Странная, – пробормотала Айлин.
– Слабая, – бросила Караса, – наследница рода в садовничьем комбинезоне! Белая лекарица в удобрениях и с грязью на руках! Асан первым опротестует её право на остатки семейного богатства и будет прав.
– Потерянная, – Лале сцепила пальцы в замок, – выросла в зазеркалье, Карвахен для неё покрыт густым туманом. Кому она нужна? Без имени, титулов и дара её ждёт незавидная участь. Цетрой не станет, вот если бы нашёлся опекун...
– Пусть мать благодарит. Сбежала, понесла неизвестно от кого. Разве так ведут себя истинные каорри? Предают традиции и отрекаются от благодетелей! – дерья поправила сползший из-под обруча платок оттенка лесной фиалки, – кайхалы до сих пор поминают Ильсию недобрым словом. Взорвать хранилище артефактов! Чудовищно!
– Ты строга. Разве дочь виновата в ошибках?
– Справедлива. Клеймо рода предателей придётся носить ей. Носить и до конца жизни бояться смотреть в глаза королю.
– Не только ему.
Айлин не слушала подруг. Тайны последней Васперити будут разгаданы позже, сейчас – внимание монарху. Сиятельный Растан орд Стасгард обязан выделить её и поднести бокал шербета. Пригласить на прогулку по галерее скульптур и подарить первую ночь, только тогда дерья из обедневшего рода добьётся уважения. Старшая цетра Его величества – титул, открывающий любые двери в Карвахене.
Дед и отец Айлин устраивали пиры и гуляния каждую семерику. Готовясь ко сну, девочка слышала, как из торжественных залов доносилась музыка, а воздух пах яствами. До рассвета господа наслаждались весельем, после отдыхали и готовились к очередному празднику. С детства младшая тен Махети видела услады гостей, которые не стеснялись наследницы дома, иной раз срывая злость за «кривой взгляд». Грубые слова, пощёчины, пинки – казалось, взрослые путали молодую хозяйку с прислугой.
В десять лет каорри поступали в гимназию. Айлин собирала вещи и прощалась с подругами, когда отец сообщил, что она никуда не поедет. Крох фамильного богатства не хватило, чтобы оплатить обучение. Единственный оставшийся рудник сельвиолита истощился, деньги от продажи последних кристаллов глава семьи отдал за долги. Балы прекратились, кухарки получили расчёт. Айлин заставили готовить и подносить блюда, пообещав отдать в школу, где учились будущие горничные, конюхи, садовники и повара.