Шорох

Честно говоря, в этот момент я слегка перетрухнула. Нет понято, что высота не такая уж большая, да и спускаться тут всего ничего, но все же там скользко, да и мало ли, что вообще может произойти. Но через пару мгновений до меня донесся окрик, что похороны отменяются, и я облегчено вздохнула. Что-то последнее время слишком много нервничать стала. А ведь я всего третий день в этом доме.  

- Что там? – буквально дрожа от любопытства выкрикнула я , перегнувшись через низкую раму, пытаясь разглядеть что-то внизу.

- Если можешь, спускайся, сама посмотришь, - раздалось после нескольких мгновений молчания. - Я подстрахую. 

Я не специалист по скалолазанию, но, пожалуй, полтора метра спуститься вполне смогу. Поэтому  решительно взялась за веревку – самой любопытно. 

- Лови! – крикнула через плечо и вылезла из окна.

Три минуты дрожащих, крепко вцепившихся в веревку рук, и вот меня уже ловят за талию, затягивая в окно. 

И первое же, что бросилось в глаза – рассыпанные на полу деревянные кубики с буквами и цифрами.  « О», «Б», «И», «Н» - гласила сложившаяся из них надпись. Маленькая деревянная лошака. Кресло-качалка, комодик и картинки ангелов над ним, а в самом углу с другой стороны окна – детская кроватка с балдахином. 

 

- Это же детская, - удивлено проговорила я, ступая на пол с подоконника. 

- Странно, не правда ли, закладывать детскую комнату, - проговорил Ник, подходя к комоду и методично начав проверять ящики. 

Я же медленно осматривалась. Когда-то наверное помещение выглядело мило, но сейчас навевало не самый приятные ощущения. Ткань на стенах поблекла и выцвела, оставив вместо красивых росписей мутные разводы, несколько игрушек, так же деревянных,  расставленных то тут, то там, потрескались, от чего нарисованные лица, скривились в гримасы. И сама атмосфера запустения  заставляла чувствовать себе жутковато.

- Ты знал, что у них был ребенок? – спросила,  рассматривая ангелочков в рамочках. Откровенно говоря? их время тоже не пощадило, бумага под стеклом немного выцвела и взбугрилась от влажности – видимо окно в комнату оставалось открыто все эти годы, в любую погоду, - красоты пухлым детишкам это не добавило. 

- Нет, не помню, чтобы что-то такое рассказывали, - ответил он мне, все еще роясь в ящиках, - И в деле ничего не упоминалось о ребенке.

- Возможно его забрали родственники Кэтрин, - вспомнила я, что он упоминал оправдание Джеймса на отсутствие жены, и что-то про ее родственников там было. 

- Возможно, -  согласился мужчина, - Смотри, - выудил он из ящика немного потертую, но, кажется, чуть ли не гербовую бумагу. 

Первая строчка была яростно затерта, причем явно намеренно, но остальные не оставляли сомнений в природе бумаги.

- Свидетельство о рождений, - озвучил мои мысли Вудхарт, указывая на графы «отец» и «мать».

Но меня больше заинтересовал год и дата рождения.  24 апреля 1961. За два года до убийства леди Кэтрин. 

- Больше ничего? -  я с любопытством залезла в следующий ящик, пока мужчина более внимательно осматривал бумажку, уже потерявшую для меня интерес. 

Но в остальных были лишь куски ткани, в которых я предположила пеленки и еще пара игрушек. 

И это вся информация, которую мы можем выжать из целой комнаты? Обидно, никаких ответов, лишь еще больше вопросов. 

- Ну и как теперь узнать, что стало с ребенком? – расстроено проговорила я. 

- А тебе это нужно? – хмуро спросили у меня.

- Да, - уверенно кивнула я, - Я не смогу спокойно жить здесь, пока не выясню все до конца. И эта комната явно заложена была не просто так. 

- Я всегда готов предложить тебе место в своей квартире, - подмигнув, усмехнулся мужчина. – Там, конечно, не три этажа, и комнат куда меньше. Зато и призраков нет,  и кровать только одна, что в данном случае я считаю исключительным преимуществом, - и наглые руки уже проползли на мою талию, медленно подтягивая ближе. 

Я раздраженно закатила глаза, и кому-то тут же досталось по этим самым наглым, зато меня тут же отпустили. 

- Хей, мы знакомы вообще-то едва сутки, - возмутилась я, хотя не сказать, что меня так уж смущало столь короткое знакомство. 

- Зато, что это были за сутки,  - мечтательно потянул мужчина, явно издеваясь надо мной, - Я не люблю терять время.

- Ты это уже говорил, - напомнила я.

- Да? Тогда ооочень не люблю терять время. 

Я лишь вздохнула, и решила вернуть нас к первоначальному вопросу.

- Так что насчет судьбы ребенка? Как думаешь, есть возможность что-то выяснить? 

- Семья Блэквуд достаточно известна в этом городе. История с убийством широко освещалась в прессе. Вполне возможно, что в какой-то из газет упоминался и ребенок. Так что можно посмотреть в архивах сводку газет за то время, что-нибудь узнаем. Только это уже не сегодня, - бросил он взгляд на часы на запястье, - Завтра на работе посмотрю. 

- Газеты говоришь, -прикинула я кое-что в голове и широко улыбнулась, - Тогда нам повезло.  Тут на чердаке завалялась целая стопка местной прессы, причем собранной, судя по всему, именно предыдущими хозяевами, следовательно, интересующая нас информация, вполне может быть там.

- Тогда пойдем смотреть, - вздохнул мужчина, явно рассчитывающий хоть на время приглушить мой интерес к давно прошедшему делу.

Обратно влезть я, к сожалению, уже не смогла, мне проще было сползти по веревке до первого этажа. Благо длина позволяла, а уже оттуда короткой пробежкой, на чердак дома, где, уже вдвоем с детективом, который как раз таки в башню забрался без труда, спешно ворошить газеты.

Удача улыбнулась Нику, нужную газету нашел он, вот только информация не порадовала, а лишь привнесла большую сумятицу в размышления. 

Номер оказался за 27 апреля 1961 года. 

« Вслед за радостным известием, что известный в нашем городе Джеймс Блэквуд вот-вот обзаведется  наследником, пришло шокирующее - о кончине ребенка. По сообщению Джона Мортимера, семейного врача четы Блэквуд, принимавшего роды, ребенок с самого начала был обречен.  Младенец родился с обвитой вокруг горла пуповиной, бездыханным, и по заключению врача – был мертв задолго до родов. Известно, что леди Кэтрин во время беременности довольно часто жаловалась на сильные боли в животе, что подтверждает гипотезу, что несчастный ребенок скончался еще в утробе.  По некоторым непроверенным данным младенец родился с некими врожденными дефектами, однако доктор Мортимер отказался как-либо комментировать эти слухи. Сама же чета Блэквуд находится в трауре и никакой информацией делится не желает. 

Тело младенца было решено  захоронить в семейном склепе Блэквудов. Не известно успели ли родители дать ему имя или же младенец остался безымянным».