Страница 20 из 38
Наверное, я никогда в жизни еще так сильно не хотел остановить это чертово время, как сейчас. Именно сейчас мне захотелось подумать о том, что я испытываю к ней. Люблю ли я ее? Безусловно. Так сильно, как я вообще думал, что уже не умею любить. Всем своим черным-черным сердцем. Оно догорает в адском пламени и на последнем издыхании человечности излучает любовь. Темную, эгоистичную, пораженную любовь. Но я люблю ее. Поэтому именно сейчас я должен ее избавить от ада, который ее ожидает, если она станет частичкой меня. Я должен оттолкнуть я. Я должен. Я обязан доказать самому себе, что еще не до конца сгнил.
Я слегка отодвинул ее от себя и посмотрел на нее — она выглядела необыкновенно очаровательно. Я нашел в себе силы оторвать взгляд от ее лица и опустился ниже. То самое платье. Оно для меня уже стало символом. Правда, символом чего я еще не решил. Все слишком неоднозначно.
— Это ты забронировал место на мое имя завтра? — Ее голос слегка дрогнул, и она исподлобья взглянула на меня искрящимися глазами.
— Какое место? — Я нахмурился, прокручивая в голове всевозможные варианты того, зачем ей понадобилось уехать в середине учебного года. Навсегда ли…? Она бросает меня первая?
— Никакое, забудь. — Она постаралась выглядеть искренней, но сейчас на ее лице читалась крайняя обеспокоенность.
— Ты куда-то уезжаешь? — Если она думала, что от меня можно отделаться простым «забудь», то она сильно ошибалась.
— Д-да… — Тихо прошептала она почти одними губами, нервно встряхивая волосами и откидывая их на спину. Теперь передо мной предстал шикарный вид — молния на платье еле-еле доходила до уровня лифчика, поэтому ее грудь почти что находилась на свободе. Если можно так выразиться. А если нельзя, то я не знаю, как другими словами сказать, что… ну, вы поняли — грудь, сжатая в лифчике, почти полностью предстала передо мной во всей красе. Вот так на. И борись с этими мужскими слабостями как хочешь.
Кажется, что она сказала что-то еще, но до моей головы это так и не дошло. Я уже погрузился в пучину воспоминаний, связанных с этим платьем. Мой взгляд помутнел из-за моего подожженного сознания. Я смотрел на нее и представлял, что я могу с ней сделать и что я хочу с ней сделать. Ее шикарные локоны я бы намотал на кулак и оттянул с силой…
— Маршалл! — Она пыталась найти частичку здравого смысла в моих глазах. Ее голос вырвал меня из грез и я, на всякий случай, отвернулся в сторону, чтобы меня больше не засосало. — Нам нужно серьезно поговорить.
Я сдвинул бровь в удивлении — я хотел ей предложить тоже самое. Но пока что не могу на это решиться. Я снова решил отвернуться в надежде вернуть еще пару частичек здравого смысла. Наверняка, со стороны кажется, что я просто не хочу на нее смотреть. Но пусть будет так.
Мой полет фантазий остановился, когда она обвила мою шею и прижалась ко мне. Она повернула мое лицо к себе, прикасаясь пальцами к моим скулам, щекам, губам. Она захотела поцеловать меня, но я вовремя пришел в себя.
— Не нужно, Сейдж… — Простонал я, отталкиваясь от нее, но не отпуская ее руки. Скорее я их сжал еще сильнее, не желая на деле их отпускать.
Какое-то время она молчала и о чем-то думала. Я готов был завыть от того, что меня разрывает на части. Наконец, она убрала руки и посмотрела на меня так, будто бы поняла все без слов.
— Если я неправильно поняла тебя, то исправь все это.
Она вырвалась из моих рук и исчезла в танцующей толпе.
Черт, черт, черт! Гнев и злость начали расти во мне в геометрической прогрессии. Захотелось размазать здесь всех по стенам, но вместо этого я буквально подлетел к бару.
— Что у вас из крепкого есть? — Рявкнул я, теряя самообладание. — Тащи все.
Бармен, видя мой неадекватный видок, бегом налил мне чистого виски.
Я начал заливать горло обжигающей жидкостью. Бокал за бокалом. Наконец, я слегка пришел в чувства и перевел взгляд на танцпол. Ее можно было увидеть в этом платье с космоса. Она была ярче всех. Это больше всего и напрягало. Зазвучала моя музыка (Прим. Andrey Kravtsov — Alone (original mix)), и все начали танцевать под ее ритм. Сагиа двигалась изящно и плавно, изгибаясь и виляя своей округлой попой. К ней сзади подключился незнакомый чувак, точнее, будущий труп. А если быть еще точнее, то сквозь белую пелену ярости я смог в нем узнать Эстона, находящегося до этого момента у меня на попечении. До этого самого момента. Дальнейшая его судьба, можно сказать, предрешена. Уж я то за себя не ручаюсь больше.
Он положил руки на ее бедра и начал двигаться в один с ней такт. Я надеялся, что она оттолкнет его, но знал, что она этого не сделает.
Какая же сучка! Я хочу как лучше, а она причиняет мне боль, заставляя думать, что я поступаю неправильно, отказываясь от нее.
Зубы во рту заскрипели так, что я сам испугался.
— Чувак, тебе налить еще? — Ко мне подошел бармен с бутылкой, с опаской глядя на меня, но мгновенно отшатнулся, как от огня.
— Твои глаза…
Я подорвался со стула и направился в уборную. Мне нельзя здесь находиться. Я забежал в туалет, готовый вот-вот освободить свой желудок, но вместо этого я уставился на себя в зеркало. Мои глаза приобрели пунцово-красный цвет. Я попытался проморгаться, но понимал, что дело совсем не в этом. Если я не смогу отключить свою ярость… Нет, я смогу это сделать! Я всегда умел контролировать силу внутри. Но с тех пор, как у меня начались с ней отношения, я перестал убивать людей. Жажда смерти возросла во мне до безумного предела.
Я попытался закрыть глаза и успокоиться, но когда снова их открыл, увидел искрящиеся огнем глаза и покрасневшую кожу.
— Дьявол! — Выкрикнул я двойнику в зеркале и ударил по нему кулаком. Тысячи осколков разлетелись в разные стороны. Я замер. Злость начала отступать. Значит, я могу использовать это зеркало в качестве моей персональной груши.
Я занес кулак и сделал небольшую паузу, ощущая утоление своей жажды. Еще один удар и вот я уже потерял счет. Я просто представлял перед собой лицо Эстона, который посмел на моих глазах дотронуться до нее. Боль начала утихать. И я, наконец, открыл глаза и оценил обстановку — я разбил не только зеркало, но и деревяшку, на которую оно было прикреплено, и даже досталось стене. С моих кулаков стекала яркая жидкость, которую я привык видеть скорее у других, нежели у себя. Я удивленно рассмотрел свои свежие раны, которые не собирались стремительно заживать.
— Что за…?
Я вытер кулаки о свою белую рубашку, чтобы лучше рассмотреть раны. Такого мне давно не приходилось наблюдать. Мое тело просто не могло вот так по-человечески кровоточить. Что это за чертовщина? Неужели ее свет настолько смог меня очеловечить? Просто не могу в это поверить! Я должен ей об этом сказать! Она может меня спасти!
Воодушевленный, в неком роде даже счастливый, я покинул разрушенный туалет и принялся искать Сагию. Но ее уже не было на прежнем месте. Зато вместо нее меня заприметила Джессика. Она уверенной походкой направилась ко мне, а я уже вспыхнул от раздражения, что на ее месте не Сагиа.
— Мистер Мэттерс… — Сладко промурлыкала моя не совсем трезвая студентка. — Вы сегодня были в ударе…
Она в два счета оказалась рядом со мной, да так, что даже я не смог среагировать на ее внезапное сокращение дистанции.
— Спасибо. — Отрезал я достаточно строгим голосом, опасаясь, как бы потом ее не отрывали от меня каким-нибудь ломом. Она выглядит, как клей, готовый приклеиться навечно.
— Боже! — Она воскликнула, тыкая в мои руки. Я и забыл, что руки оставались в крови. Да и еще моя белая рубашка стала не совсем таковой. Вот черт!
— Все со мной хорошо. — Спешил заверить неугомонную мадам, периодически поглядывая по сторонам в поисках нужного мне человека.
— Не-ет. Это не хорошо! Раны нужно перебинтовать. У меня в сумочке есть бинт. Давайте я перевяжу. — Она схватилась за мои руки, а я почему-то не захотел их вырвать, хотя мог, конечно же.
Мы подошли к диванчикам, где лежала куча женских сумок. Она ловко, более менее ловко для пьяной, вытащила свою сумку и начала в ней копошиться, как стервятник в останках. Серьезно, девушки, чего нет в ваших сумочках? Крови единорога? Хотя и та, скорее всего, там есть. На всякий случай.
Мы простояли минут десять. Я в ожидании чуда, а Джессика — в поиске чуда. Периодически ей даже казалось, что она нашла бинт, но это была расческа, футляр и даже маленькая мягкая игрушка, которую она носит в память о внучке короля Филиппа IV. Шучу, но в память о ком точно я не смог запомнить. За время поисков ее лицо заливалось румянцем бессчетное количество раз. Она и сама понимала, что ведет себя чрезвычайно глупо. А мне почему-то это нравилось.
Через добрых десять минут она все же признала, что забыла бинт дома. Я понятия не имел, зачем я потратил на нее столько времени, но злость моя окончательно развеялась. Осталось только раздражение по поводу всей женской сути.
— Знаете, у меня ведь есть бинт дома… Я бы могла Вам обработать раны. Мужчины не умеют сами их себе обрабатывать. — Она снова залилась краской.
Поначалу я хотел рассмеяться — меня так не клеили уже давно. Но потом меня осенило — она ведь не подкатывала. Хотя ладно, подкатывала. Но хотела она явно не оказаться у меня в кровати, а просто понравиться мне.
Это странно, но, в какой-то мере, прекрасно.
Я посмотрел на ее белокурые волосы, голубые глаза, стеснительную улыбку и почувствовал, как светится она изнутри.
— Боюсь, Джесс, у меня дома тоже есть бинт. — Усмехнулся я.
— Обещайте тогда обработать эти ужасные раны. Они меня пугают… — Она прикусила губу и посмотрела на мои руки, морщась.
Забавно.
— Обещаю заняться этим, как только вернусь домой. — Я подмигнул ей, хитро улыбаясь. Джессика снова раскраснелась и потупила взгляд, но тоже улыбнулась мне.