Страница 92 из 170
Его последние слова… Они повергли в шок. Алиса, словно окаменевшая, смотрела на мужчину, не делая ни движения. Казалось, что она просто растворилась в воздухе, но только редкие нервные вздохи говорили, что она еще тут.
- Я был не самым лучшим мужем и не самым лучшим отцом, - продолжал говорить мужчина, продолжая стоять на коленях, держа свою голову на маленьком расстоянии от пола. – Саймон не помнит меня и не признает во мне отца. А я не стремлюсь признаваться, потому что знаю, что уже поздно.
Лесс зажала рот рукой, а второй хотела закрыть глаза, но ладонь опустилась только на один глаз. Она расплакалась. Впервые, наверное, так открыто и ясно. Не в силах держаться, она опустилась на колени, пытаясь зажать сильнее рот, чтобы не слышно было её вздохов.
– Я знаю… Что ему было тяжело. Я… Я видела, – она закрыла глаза, опуская голову. – Видела его мать. И видела, что и ему бывает страшно. Я… Я не злюсь. Это.. Моя судьба. Я не боялась. Не боялась уже даже умереть. И больше ничего не боюсь. Я готова… Теперь готова ко всему.
Она говорила сбивчиво, и иногда голос срывался почти на шепот.
– Просто… Я… Я не хочу, чтобы все это было простым шоу. Мартин, я… Я же по-настоящему полюбила его… Я просто не хочу, чтобы и это было фальшивкой! Пусть бы все забылось. Пусть бы он уехал и начал все заново. Но я бы… Я выжила только потому, что должна была быть сильной. Потому что когда я перечила, он вел себя иначе. Потому что пока я не сдавалась, я находила в себе силы вести себя обычно. Я видела его улыбку в последний вечер и… Я была готова умереть от его рук! Только от его, а не от чужих…
Эти слова повергли Мартина в шок. Он ожидал чего угодно: криков, проклятий, обвинений, но никак не признание! Она, будучи заложницей... полюбила своего тюремщика. Это... Это...
Она склонилась, закрывая лицо руками и упираясь лбом в колени.
– Я сошла с ума! Я такая же сумасшедшая, как и эти двое… Но я была счастлива. Впервые эта жизнь мне не казалась приторной сказкой, впервые кто-то говорил мне только правду! Можете называть это как угодно, какими угодно терминами и идиотизмом, можете упрятать в больницу до конца, но я не хочу, чтобы все это было фальшивкой! Мне просто обидно. Обидно, что мной распорядились как вещью. Эти два месяца я была простым ничтожеством для него и того маньяка. Я боялась за семью, но… Но…
Она затихла. Не могла больше ничего сказать и расплакалась еще сильнее, не поднимая головы.
– Прошу… Мартин…
- Нет, Алиса, - мужские руки пытались поднять голову девушки. Она не должна извиняться, не должна!
- Не все было фальшей. Господи, - Мартин стер с глаз слезы, которые стали частыми гостями на его лице.
- Я был удивлен тому, как он впервые о ком-то заговорил с жизнью в голосе. Он никогда не касается общих тем, поэтому, когда он внезапно произнес твое имя во время ужина... Я был.. счастлив.
- "Алиса... как она?" - спросил голос, впервые дрогнув и разговоре. Мужчина поднял свои желтые глаза и посмотрел на Мартина, сидящего напротив него. Скотт вскинул голову и пересекся с вопросительным взглядом.
- "Лучше. Врачи сказали, что она скоро встанет на ноги", - с заминкой ответил детектив. Саймон опустил глаза вниз. Его тело немного расслабилось, о чем говорила рука, державшая столовый прибор.
- "Это хорошо", - прошептал он. Пальцы медленно вертели вилку, которая таки не притронулась к еде.
- "Я... доставил ей слишком много боли. Лучше бы она…".
- "Саймон ты..."
- "Я убил ее ребенка... Пусть и от такой сволочи, как Ивэн, но все же... Я лишил жизни невинного дитя, который так и не увидел этот мир. Надеюсь, что она поправится, и у нее еще будут дети. Она будет.. хорошей..."
Саймон тогда не смог сказать этого слова. Но он подразумевал именно его. Мама.
- Алиса. Впервые за долгое время у него проявились чувства. И это не может быть игрой. Если бы для него всё это было лишь постановкой, то он бы не никогда не спросил бы о тебе и отвечал бы на звонки. Я знаю, что ты ему звонила. Я нашел его телефон в мусорном ведре. Он боится причинить тебе вред вновь, поэтому скрывается. Я понял это лишь тогда, когда ты звонила ему три недели назад. Он стоял, держа в руках телефон, но не брал трубку. Просто смотрел на твое имя.
Алиса подняла глаза, но долго не смогла смотреть на Мартина. Было больно и стыдно. И она, как слабый маленький ребенок, закрыв лицо руками, уперлась ему в плечо. Его голос звучал отрывками, что-то Алиса просто не могла разобрать. Она хотела успокоиться, но ничего не выходило. У нее такое уже было после одной операции.
Алиса пыталась вытереть слезы, пыталась запомнить каждое слово и повторяла за ним.