Страница 4 из 33
<p>
II</p>
Слова герцогини "пройдёт само" утешили императорский двор, но накануне восемнадцатилетия наследника их утешительная сила иссякла. Его показывали врачам, поили святой водой, пугали, заговаривали, но искусство беседы по-прежнему сводилось для него к тому, чтоб уместно кивнуть. Премудрости грамматики он не освоил и совершенно не понимал латыни, но указать на невежество человеку, что побеждает во всех турнирах и меняет форму подков по собственному усмотрению, никто не пожелал. В том числе и отец, который уже подумывал передать королевство в приданое Кунигунде. Но Фридрих, сам страдавший от косноязычия, боялся оскорбить сына и надеялся, что всё как-нибудь разрешится. Попросту говоря, он не мог принять решение.
Тем более что сын наконец перестал смотреть на него глазами матери. Со дня её кончины минуло десять лет, и Фридрих почувствовал себя свободным от тихой ненависти, высказываемой лишь детям и нескольким португальским фрейлинам. Но Максимилиан все эти годы будто не желал его знать.
Преграда рухнула, когда дети нашли в бумагах матери гороскопы на дни их рождения. Кунигунда, немногим более сведущая в латыни, чем брат, попросила отца расшифровать. Удовольствовавшись самыми приятными чертами, что уготовали ей звёзды, дочь упорхнула к подругам хвастаться благосклонностью Зодиака. Сын остался в ожидании подробного рассказа. Отец обратился за помощью к книгам. С тех пор они листали книги вместе - неважно, астрологию или естествознание, латынь или немецкий. Фридрих что-то отрывисто объяснял, где-то просто указывал на страницу. Книга покоилась на столе в окруженье ингредиентов для философского камня, на том самом месте, где в лето 1466-ое от Рождества Христова он предал мать своих детей. Максимилиан не знал об этом. Хотя бы в надеждах Фридриха.
Кайзер поддерживал связь с Ульрикой. Они обменивались письмами. Встречались ли? Родных он в это не посвящал. Впрочем, кто их знает, этих доверенных лиц, стоит ли им доверять как себе.
Несмотря на природную подозрительность, он отчего-то доверял даме фон Саарбрюккен. С перепиской она не небрежничала и отвечала обстоятельно и быстро. Чем ещё заниматься скучающей фройляйн в годах?
Но вопреки врождённым качествам, он отгонял уныние и с нетерпением ломал печать.
"Простите, но я совершенно несведуща в подобных делах, - писала Ульрика. - У нас в семье одни девочки, и мне не приходит в голову, как объяснить необходимость помолвки юноше. В одном я уверена: безусловно, брак должен стать выгодным союзом, но происходит он не в кладовой и не в сокровищнице, а в опочивальне. Возьму на себя смелость сказать откровенно, ведь вы просите не жеста вежливости, а совета. У него есть дама сердца? Было бы неплохо, если бы невеста чем-то походила на неё..."
Австрийка Розина оказалась очаровательной девицей. На миг он пожелал побыть на месте Максимилиана. Но вспомнил, что всему и всем в этом мире отведено своё назначение, и побеседовал с фрейлиной по-отечески. Он рассказал о предстоящей свадьбе, поделился, что брак суть необходимое зло, маскируемое под благо, но, в принципе, не ограничивающее в связях. Он втайне удивился собственному красноречию - как если бы вещал по подсказкам стоявшей за плечом доброй знакомой - и спросил наконец о том, ради чего затевался весь диалог. О своём сыне, которого почти не знал.
Розина, испуганная высочайшим вниманием, отвечала как на духу. Сколько писем передал ей кавалер через камердинера. Что исполнял для неё на лютне. Сколько рукавов она оставила ради него без пары. Часто ли они встречались. Каков он вообще в обращении.
Его величество отпустил фройляйн с миром и с улыбкой сказал себе... что она не любит Максимилиана. Слишком охотно она исповедовалась. Истинные чувства слишком глубоко гнездятся, чтобы безболезненно их извлекать на Божий свет...
"Милая сердцу моему Ульрика!
После продолжительных и, прямо скажу, нелёгких раздумий меня посетила мысль сочетать М. помолвкой с дочерью Карла Бургундца. Эта девица благонравна, образованна, имеет живой, ясный ум и приятную внешность. Но из чужих уст для меня это не более чем слова. Если познания в родословии не подводят меня, вы состоите в дальнем родстве с бургундскими герцогами - через Лорренов. Поддерживаете ли вы какую-либо связь и как вы находите эту девицу?"
"Любезный Фридрих,
Мне не выпало чести общаться с Марией лично, я знаю её со слов родственников и не могу сказать чего-либо дурного. Но считаю своим долгом предупредить, что сторона невесты может оказаться слишком требовательна. Зная некоторые обстоятельства вашей жизни, я рекомендовала бы девицу более скромных запросов и со складом ума скорее хозяйственным, нежели государственным..."
"Признаюсь, Ульрика, меня порою пугает риск разориться на платьях и соколиной охоте. Тем более что сын мой денег также не считает. Недавно я увидал счёт от оружейника и до сих пор пребываю в некотором смятении. Но знаки юношеского тщеславия не так значительны по сравнению с приобретениями, что сулит будущий брак. Мы получим союзника, столь же сильно ненавидящего Францию, богатые земли и немалые средства через приданое. Прошу, одобрите моё мнение иль опровергните, как сочтёте необходимым, с присущей вам искренностью. Прошу вас также учесть, что моя осведомлённость в естествознании касается в основном неживой природы, и посоветовать какой-нибудь успокоительный настой. Придворный аптекарь не внушает мне доверия..."
"Я переписала для вас несколько рецептов из отцовского лечебника. Сперва приготовьте напиток по одному из них, затем читайте дальше.
Поразмыслив над вашими доводами, я решилась на смелый шаг - предложить вам выбор. Насколько вам известно, моя невестка Маргарита фон Йорк - сестра английского короля, а англичане - не менее ценные союзники против французов. Тем более что местонахождение их - по ту сторону французских земель - даёт больший простор для манёвра, нежели соседняя Бургундия, и возможность передвижения по морю, будь то штурм портовой крепости или поиск убежища. Одно ваше слово, и я поговорю с женой брата, и она не замедлит обратиться к своим братьям, ведь мы с ней весьма дружны и охотно друг другу уступим.