Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 1315



Пенни проскочила мимо него, и выбежала из комнаты. Мои глаза наконец-то приспособились к более тусклому свету, и я увидел, как Марк таращится на меня с порога. Я первым признаю, что сцена выглядела неважно. Кровать была в полном беспорядке, одеяло по-прежнему лежало на полу. Диван перевернулся на бок. «Так и знал, что это был диван», — подумал я про себя.

— Это была Пенни? — спросил он, обводя всё взглядом.

«Ох, проклятье! Так и знал, что он именно о ней говорил прошлым вечером, и ситуация выглядит плохо». Мои мысли понеслись вскачь.

— Всё не так, как выглядит.

— А как именно всё выглядит? Что ты гоняешь прислугу по своей спальне, задёрнув шторы в середине дня? — спросил Марк. Он, похоже, был обижен, но не настолько сильно, как обиделся бы я, если бы кто-то браконьерствовал на моей территории. — Слушай, Морт, мы оба уже давно знакомы с Пенни, но она недавно через многое прошла. Тебе не следует создавать ей проблемы. Я хотел тебе раньше сказать, но она не так давно потеряла свою Маму, и с тех пор…

Очевидно, я был обречён переходить в этой жизни от одного недопонимания к другому:

— Нет, нет, нет! Я объяснял ей мою ситуацию, и это её расстроило.

Мне потребовалось почти десять минут, чтобы описать случившееся. Это прошло бы быстрее, если бы он не имел обыкновения прерывать меня:

— Так ты вернулся прямо сюда, и сразу же забыл о нашей договорённости подождать? — покачал он головой.

— Ну, в целом — примерно, да, — сказал я со своей самой очаровательной улыбкой.

— Ты же понимаешь, что мне пришлось сказать отцу, что мы вчера пили допоздна, и что ты вырубился, перебрав вина? — ответил он, подчёркнуто игнорируя моё подавляющее обаяние.

Это выбило у меня почву из-под ног:

— Он наверное теперь думает, что я — пьяница, а?

— Я в этом сомневаюсь, Морт, но он определённо думает, что ты не умеешь пить, — одарил он меня злорадной ухмылкой. — Идём, я сказал Отцу, что приведу тебя до того, как начнут прибывать наши высокородные гости, — закончил Марк. Поскольку я уже был одет, мы направились к двери, но я всё же задержался, чтобы снова поставить диван на ножки.

Когда мы вышли, он обернулся ко мне:

— И если я ещё раз увижу, как ты гоняешь Пенни по своей комнате, вылетишь отсюда со свистом. С другими горничными я бы простил, но Пенни — особая.

— Чёрт, я же сказал, что всё не так было!



Марк мне подмигнул:

— Я знаю, просто забавно видеть тебя в таком смятении. Знаешь, если подумать… если бы это случилось с какой-нибудь другой горничной, то я не думаю, что это недопонимание так бы сильно тебя волновало.

— А это что должно означать, — огрызнулся я в ответ.

— Ничего, друг мой, совсем ничего, — положил он руку мне на плечи, и мы пошли вниз по коридору. Ну, он попытался положить — я всё ещё был выше его, так что ему пришлось удовлетвориться похлопыванием меня по спине.

Глава 5

Изредка люди рождаются с достаточно высоким испусканием, но с низкой ёмкостью. Эта черта появляется не чаще, чем у одного человека из сотни. Рождённые с нею не осознают её наличие до наступления половой зрелости, когда их тела начинают становиться взрослыми, хотя время от времени она проявляется даже раньше. Основная черта, обнаруживаемая в людях с высоким испусканием, известна в народе как «взор». Это относится к их способности ощущать и видеть вещи, имеющие чисто магическую природу. Иногда у этих людей проявляются экстрасенсорные способности или другие формы предвидения и ясновидения. Большинство из них становятся мистиками, прорицатели и гадалками. Некоторые вступают в духовенство или жречество различных религий, поскольку их способность позволяет им направлять силу их богов. Так рождаются легенды о «святых». Таковой, вероятно, стала бы и моя участь, если бы не вмешались судьба и моё собственное интеллектуальное любопытство.

Моя аудиенция с Герцогом прошла примерно так, как я и ожидал. Он не придал значения тому, что я спал допоздна, списав это на «юношескую невоздержанность», но я всё же был уверен, что разочаровал его. В любом случае, он позаботился о том, чтобы я был в курсе, что и он, и Герцогиня собирались преувеличивать мой социальный статус. Как Марк уже говорил ранее, я должен был представляться путешествующим учёным, и избегать вопросов о том, какое именно место я занимаю в обществе; со своей стороны, они будут отводить вопросы высказыванием о том, что я был каким-то дальним родственником.

Оглядываясь назад, я не могу не подивиться их беззаботности в введении такого количества людей в заблуждение насчёт моего социального положения. С точки зрения сына простого кузнеца это кажется невероятным, но когда я рассматриваю это с их высокого положения, это представляется немного более осмысленным. Для них это было буквально мелочью — Ланкастеры уступали по рангу лишь самой королевской династии. Кто стал бы им перечить? Кто станет сомневаться в ранге безвестного учёного? И если правда всплывёт, то что с того? Они могут списать это как мелкую шутку, и в худшем случае кого-то рассердить. Меня же, с моей стороны, это всё пугало до усрачки, и я чувствовал себя так, будто моя шея лежала на плахе.

Освободившееся после полудня время я потратил на то, чтобы продолжить чтение и немного поэкспериментировать. Одной из наиболее интересных вещей, которые Вестриус усвоил в самом начале своего обучения, было заклинание для погружения кого-либо в магический сон. Судя по всему, это был простой трюк, и ему рано учили из-за его общей полезности. Его можно было использовать для защиты от людей и зверей, или чтобы выбраться из деликатных ситуаций. Оно также обладало преимуществом правдоподобного дезавуирования, если все свидетели попадали под его эффект. Груммонд подчеркнул для Вестриуса, что заклинание не подействует на «стоиков», но я пока не обнаружил, что это значило.

Я отправился на поиски подходящей цели для экспериментирования. Вначале я рассматривал Маркуса или Дориана, но отложил эту мысль. Я всё ещё не был уверен в своих способностях, и не хотел рисковать введением их в какую-то перманентную кому. В итоге я сел у окна, и пытался заставить заснуть птиц. Моей первой целью был чёрный дрозд, столь любезным образом приземлившийся на подоконник.

Я сосредоточил свою волю, и посмотрел на птицу:

— Шиба́л, — и она потеряла сознание, будто кто-то попал в неё метко брошенным камнем. Я понаблюдал за ней несколько минут, чтобы посмотреть, не проснётся ли она. Не проснулась. Заклинание должно было длится немалое время, в зависимости от того, насколько много его творец вкладывал в него силы, но я понятия не имел, являлся ли фактором размер существа. Я попытался разбудить птицу громкими звуками, но она упрямо продолжала спать. Я был весьма уверен, что это не было нормально для спящих птиц. Наконец я взял её в руки, и убедился, что она всё ещё дышала. С птицей на вид было всё в порядке, за исключением её очень крепкого сна. Я попытался потрясти её немного, а потом потыкал её пальцем.

— Ай! Блядь! — воскликнул я, когда птица немедленно проснулась, и клюнула мой палец. Она несколько минут летала по комнате, пока я преследовал её, пытаясь отогнать её к открытому окну. Наконец она нашла выход, а я сел подумать о том, чему научился. Я определённо не буду приносить в комнату ещё каких-нибудь птиц, палец мой до сих пор болезненно пульсировал.

Я решил попробовать ещё раз, на этот раз на чём-то подальше. Я заметил кружившего в небе ястреба:

— Шибал, — произнёс я. Птица дрогнула на миг, но быстро пришла в себя. Я не был уверен, было ли это из-за расстояния, или её было труднее усыпить потому, что она была в полёте. Я мысленно погрузился в себя, и сосредоточил своё внимание на птице:

— Шибал! — сказал я с нажимом. Ястреб камнем упал вниз. Я скорее не услышал, а почувствовал «хрясь», когда он ударился о каменный двор. «Етить! Я его убил». Я быстро отошёл от окна, чтобы никто не увидел меня, и не связал со случившимся. Рассказ о сожжении колледжа в Албамарле оставил на мне глубокий отпечаток.