Страница 7 из 41
- Я была бы вам премного благодарна, - заставила себя улыбнуться Адель, стараясь не подать виду, как сильно она расстроилась. Она уже заранее знала, что не будет никаких документов, указывающих на то, откуда появилась та картина и когда, и никто ничего не вспомнит, сколько ни расспрашивай. Но крохотная надежда, что, может быть, именно сегодня Адель повезет и она поймает хотя бы крохотную зацепку, продолжала теплиться глубоко в душе и сводила с ума…
За ней следили.
Кто-то смотрел на нее в упор.
Разглядывал, рассматривал каждую черту, изучал самую крохотную деталь.
Кто-то совсем рядом и будто бы не здесь. Кто-то… что-то…
Адель резко обернулась. Острый взгляд зеленых глаз быстро обежал пустое помещение галереи, но никого не увидел кроме бездушных картин. Не было ничего и на уровне нитей. Магия мерно текла в пространстве без каких-либо подозрительных всполохов и волнений. Не понимая, что происходит, Раскольникова сосредоточилась на совсем другой стороне мира, увидеть которую был способен далеко не каждый человек, но и там, среди серых холодных теней ничего не нашла.
Затаив дыхание, Адель инстинктивно чуть приподняла верхнюю губу и недобро оскалилась.
Немного повела головой, словно попыталась отогнать назойливое насекомое, но сообразив, что до нее пытаются дозваться, медленно обернулась к Абдрахманову.
- Простите, вы что-то сказали? – глухо спросила она, стараясь вновь сосредоточиться на собеседнике.
- С вами все в порядке? – обеспокоенно спросил управляющий галерей.
- Да, просто в виске кольнуло, - нарочито небрежно отмахнулась Адель и состроила усталую гримасу. – Голова с самого утра побаливает.
- Тогда, может быть, лучше как-нибудь в следующий раз заняться документами… - сочувственно предложил мужчина, но Раскольникова быстро его перебила.
- Нет, нет, мне уже намного лучше, - запротестовала она и мигом поднялась со скамьи. - Идемте в архив.
Коротко пожав плечами, Абдрахманов не стал с ней спорить и повел в служебные помещения галереи. Почти уже переступив порог, Адель обернулась через плечо и еще раз окинула внимательным взглядом картинный зал, но так ничего и никого не заметила. Хоть и чувствовала, как нее все еще смотрят.
Кто-то смотрит.
На какое-то время невидимый наблюдатель исчез из поля зрения. Или же, вполне возможно, настолько замаскировался, что даже самый цепкий взгляд не мог его засечь. Воспользовавшись паузой, Раскольникова сосредоточилась на перебирании архива галереи. Она держала уши востро, но документы проверила внимательно и досконально. Господин Абдрахманов и его коллеги несколько удивились ее рвению, но она быстро скормила им заготовленную легенду о том, что ее крайне заинтересовал загадочный художник, и раз уж она все равно здесь, то заодно попытается найти какие-нибудь ниточки, которые могли бы к нему привести. Сотрудники галереи согласно покивали и, пожелав Адель успехов в ее поисках, оставили в покое. Но, как ожидалось, она так ничего и не нашла.
Очередное разочарование. Очередная картина сестры появилась ниоткуда и пропала в никуда прежде, чем Адель успела до нее добраться. На сей раз ей даже не довелось увидеть сам холст, только плохонькую фотографию из газеты, которая не передавала и десятой доли великолепия творения Аэллы. Ее картины были словно призраки, а то и хуже. Приведений Адель хотя бы волей-неволей притягивала к себе, как магнит, в отличие от злосчастных картин, которые появлялись на горизонте, подманивали пестрыми красками и тут же исчезали, стоило только протянуть к ним руку. Они все словно были прокляты или же создавались с единственной целью – подразнить Адель и вывести ее из себя, хотя в самом начале она воспринимала их как хлебные крошки в темном лесу. Но всякий раз, стоило ей поверить, что она ступила на правильный путь, как прилетали птицы, съедали хлеб и оставляли женщину ни с чем посреди глухой чащи. Невыносимо.
«Как интересно…»
Адель едва не споткнулась и резко замерла на ступеньках галереи. На нее снова пристально смотрели, как на какую-то букашку под микроскопом. Дергали ее пинцетом за крылышки, разбирали на мелкие составляющие и смотрели, смотрели, смотрели… И да, наблюдателям было весьма интересно.
Кое-как взяв себя в руки, Адель с трудом сглотнула комок в горле. Ощущение, которое ее раздирало, было много хуже, чем если бы у нее под кожей ползали насекомые. Кто-то был в ее голове, ходил среди ее мыслей и воспоминаний, трогал их и изучал. С нее будто бы методично снимали кожу, срезали кусок за кусочком мышцы, вынимали из пазов кости. Из нее по одному капилляру вытягивали все сосуды, по отдельным клеточкам разбирали нервную систему. Пытались заглянуть в ее голову, разгадать саму ее суть, чтобы расфасовать каждую деталь ее естества по тысячам банок с формалином, подписать и задокументировать.
Ее тошнило от одного только осознания того, что происходит. По спине пробежал холодный озноб. Но медленно процедив воздух сквозь сжатые зубы, Адель мигом подскочила к ближайшей скамейке рядом с крыльцом галереи, кинула на нее свою сумку, села и плотно закрыла глаза.
Пускай она не знала, чьему вниманию была обязана, но сдаваться так просто не собиралась. Она захлопывала перед противником двери в своем разуме, путала пути и направления, забивала голову всякими глупыми мыслями. Она мешалась, подменяла ложь правдой, а правду называла ложью, что было не так уж и сложно при должной сноровке, а ее у Адель хватало с лихвой. И пока она устраивала в своей голове сущий кавардак, пристально искала своего врага. Пыталась понять, кто за ней так настойчиво наблюдает и что из себя представляет. Она пыталась увидеть его лицо, заглянуть ему в глаза, и когда уже почти до него добралась…