Страница 135 из 147
Одной из статей дохода был лесной промысел, к которому я вернулся ещё в семьдесят шестом году с лёгкой руки своего сослуживца – мастера Володи Лаптева. Володя был очень хорошим токарем, окончил техникум и при открытии депо возглавил механический участок цеха ремонтов.
Его большая семья – мать, братья, сёстры, их жёны, мужья и дети – ежегодно уходила в тайгу в район Приобья. Там дружно, всем кагалом, собирали ягоды, грибы, тут же на стане их обрабатывали, укладывали в специально приготовленную тару, а затем везли в Свердловск и продавали на рынке.
Осень семьдесят шестого года выдалась очень тёплой и урожайной, поэтому семья Лаптевых привезла из Приобья огромное количество брусники и белых грибов, которых наросло не меряно. Вот под воздействием Володиных рассказов и лукнулся я в тайгу в гордом одиночестве, так как желающих составить мне компанию не нашлось. Экипировался довольно просто: свитер, штормовка, взятый в займы спальный мешок, трёхведёрная пайва – фляга для ягод, топорик и нож - вот, собственно, и всё снаряжение. Плюс небольшое количество продуктов и обязательная бутылка водки.
Таёжный сезон заканчивался, так как стояла уже поздняя осень.
Сошёл с поезда я – по рекомендации Володи – на станции Нюрих, небольшом разъезде на полпути между райцентром Советский и посёлком городского типа Зеленоборск.
На этом же разъезде из другого вагона вышли пять человек, которые догнали меня на стрелочных переводах. Разговорились. Оказалось, мужики – работники «Электротяжмаша» – так же, как я, приехали за брусникой. Они с неподдельным интересом рассматривали мою амуницию, но больше всего компанию удивило то, что прибыл я сюда впервые и один. Переварить такое они не могли, а потому предложили держаться вместе, тем более, все были из одного района.
Ушли мы, если смотреть по ходу поезда, на правую от железнодорожного полотна сторону. Углубившись в лес километра на три по старой лесовозной дороге, решили сделать привал. Место выбрали на обочине, у штабеля брёвен. Такие брошенные штабеля не раз можно было встретить на севере области. Пилой, которая имелась у моих спутников, раскрежевали несколько брёвен для поддержания костра в ночное время и растянули над спальными мешками полог из полиэтиленовой плёнки. Развели костёр, сварили картошку с тушёнкой, а под картошечку раздавили две бутылки водки за начало мероприятия, ну, и, конечно, за знакомство. Как всегда, пошли разговоры. Я рассказал своим новым знакомым о том, как ходили мы с бабушкой за ягодами, как продавали на базаре добытые мною кедровые орехи.
После завтрака отправились в лес, растянувшись цепочкой. Ягода попадалась, но небольшими участками. Насобирал около ведра. По оборышам было видно, что народу прошла уйма, и основной массив выбран подчистую, так что первый день меня разочаровал: не ожидал, что всё будет зачёсано так чисто.
Наутро решил не ходить со всеми, а попытать счастья в одиночку – где-нибудь подальше – несмотря на беспокойство моих случайных товарищей, которые опасались, как бы я один не заблудился.
Дорога продолжалась и уходила вглубь тайги, и я пошёл по ней всё дальше и дальше, стараясь найти место, куда не ступала нога грибника и ягодника. И такое место нашлось: свернув в небольшой березняк, увидел в пожухлой траве нетронутые островки брусники, сверкающие на солнце ярко-рубиновым цветом.
Забыв о времени, я собирал крупные спелые ягоды. Чтоб было легче, сбросил сапоги и остался в одних шерстяных носках. То вставал на колени, то ложился на бок, но продолжал работать, не останавливаясь до тех пор, пока не набил полную трёхведёрную пайву.
На стан вернулся первым и уже начал собираться в обратный путь, когда стали подтягиваться и мои компаньоны.
Только увидев пайву, полную отборной брусники, они до конца поверили в мои рассказы о том, что в тайге я – человек свой. Распрощавшись с мужиками, пошёл на станцию и уже утром был в Свердловске.
Так произошло моё возвращение в тайгу осенью семьдесят шестого.
Вернувшись домой, узнал, что своим путешествием причинил большое беспокойство семье Сычёвых, когда выяснилось, что я отправился в тайгу один и даже без обратного билета. Но ещё больше их удивило и впечатлило олимпийское спокойствие моей жены.
В последующие годы у нас сложился определённый коллектив таёжников-заединщиков. Мы старались делать два, а то и три рейса за сезон: за брусникой, за орехами, за клюквой. Это был не только наш небольшой приработок, но и увлечение, о котором я с удовольствием вспоминаю и по которому скучаю.
Состав групп варьировался: в них входил обычно кто-нибудь из моих братьев и общих знакомых, а постоянным и неизменным членом коллектива был Федя Буранов – человек, на которого всегда и во всём можно положиться.
Направления для поездок мы выбирали самые разные, но, в основном, Приобье и Тавдинский район, где очень много клюквенных болот, а Приобье и правый берег Оби – вообще сплошной кедровый массив. Ни разу мы не возвращались пустые.
* * *
Особенно памятен мне год, когда я взял в тайгу обоих сыновей: Олега и Игоря. Бригада тогда подобралась знатная: конечно, Федя со своим другом и двое моих братьев – Толя и Валера. Урожай шишек был отменный, и пахать пришлось всем до седьмого пота.
Стан разбили на правом берегу Оби, как раз напротив выхода из протоки.