Страница 72 из 81
Он только хищно улыбнулся, быстро подхватил шаловливую ножку под колено и притянул к себе. Катя видела, как часто и высоко теперь поднимается его грудь от бурного дыхания, а в глазах вдруг появился незнакомый стальной блеск.
— Ты позволишь мне взять тебя сейчас так, как я давно уже хочу? Хотя бы один раз так, а потом иначе, как пожелаешь сама! Я буду любить тебя долго-долго… пока не скажешь мне остановиться… запомни.
Катя только моргнула удивленно и качнула головой в знак согласия.
«Я бы и так позволила ему все… ну-у, не все же сразу, не в первый же день...»
— Дай-ка сюда другую ножку! Я тебе сейчас покажу, что бывает с той хозяйкой, что вдруг задумает дразнить голодного Волка.
Она даже испуганно вскрикнула, когда Веймар довольно грубо и яростно ворвался в нее, крепко удерживая руками разведенные бедра, почти приподняв ее над постелью. Глядя прямо в глаза Кате, он сейчас двигался в ней сильными и резкими толчками. Верхняя губа барона приподнялась, обнажив заострившиеся вдруг клыки, из горла вырвалось сдавленное рычание:
— От-вер-нись, если страшно... Может, не надо тебе... видеть меня таким…
Но Катя как нарочно на не могла отвести взгляда от серых звериных глаз, в которых сейчас вспыхивали золотые искры нарастающего желания оставить в ней часть себя. И подчиняясь бешеному ритму, отвечая ему, подстраиваясь под него всем телом, она наконец послушно закрыла глаза, полностью отдавшись неизведанной до сей поры страсти - на грани боли и удовольствия.
— Не-ет, смотри на меня, - хрипло настаивал барон, - теперь я хочу, чтобы ты видела, как я беру тебя, женщина… запомни, что с этой минуты ты принадлежишь только мне. Повтори!
Веймар чуть замедлил движение, умело распаляя ее, заставляя дрожать всем телом, молить о продолжении, признать мужское превосходство над ее женской сутью, даже если она и надеется зваться хозяйкой… И Катя готова была смиренно просить об ускользающем наслаждении.
— Да, Веймар я твоя! Я принадлежу тебе всегда, как ты хочешь и когда захочешь… еще, Веймар... люби меня еще...
Широко раскрытыми глазами теперь она ловила каждую черточку его лица, каждую капельку пота, блестевшую на смуглом плече, каждый напряженный мускул больших рук, что сейчас сжимали ее лодыжки у своей крепкой груди… суровое, сосредоточенное лицо - пугающее… даже немного чужое… И не в силах больше выдерживать промедление, Катя приподнялась, опираясь на руки, чтобы самой заставить его плоть погрузиться в ее сочное лоно.
— Боже, Веймар! Как это хорошо...
Довольный ее покорностью, он ласково проворчал в ответ:
— Боги все видят, не сомневайся, - они подсматривают за нами целую вечность, а чем еще заняться от скуки? И как только не надоест!
И Катя рассмеялась, не сдерживая счастливых слез от переполняющих ее ощущений - Веймар был с ней прежний, любимый, желанный… Ей вдруг захотелось, чтобы он немедленно лег на нее сверху, прижал к постели своим весом, - так, чтобы она ощутила его каждой клеточкой тела, и пусть будет тяжело и даже нечем дышать, она потерпит ради того, чтобы почувствовать себя под ним… его силу… его власть… его право обладать ею. Иногда это бывает нужно даже самой дерзкой и самодостаточной женщине.
— Иди ко мне… Иди, ты мне нужен… прошу…
Кате вдруг показалось, что она сойдет с ума, если он вдруг откажется. Ее соски ныли от жажды прикосновений, грудь и живот желали новой ласки его жестких рук, губы хотели поцелуев. Как же он этого не понимает, почему медлит… Невыносимо ощущать одиночество, когда сама она сейчас находилась близко от чего-то настолько приятного, что не хватало слов для описаний… Но жестокий Тиран набюдал… он нарочито медлил, чтобы помучить… вызвать еще большую страсть.
— Умоляю… ложись со мной.
Но Веймар только покачал головой с хитроватой усмешкой, а потом сильнее сжал пальцами ее бедра, глубже насаживая на себя.
— Я же сказал, сейчас будет так, как хочется мне! Твои желания позже.
— Не останавливайся… я больше не могу… еще, Веймар… еще… не оставляй...
Катя всхлипнула, протянув к нему руки, - ей показалось, что он собирается вовсе покинуть ее тело, отодвинуться и уйти. И тогда он вдруг запрокинул голову и глухо взвыл, ускоряя ритм, а потом резко наклонился к ее щиколотке у своего плеча и прикусил кожу.
Она вздрогнула от короткой боли и без сил опустилась на кровать, чувствуя, как Веймар быстро-быстро зализывает отметины от своих зубов на ее ноге. Он все же опустился на нее сверху, немного опираясь на ладони, и Катя с восторгом обхватила его разведенными бедрами и руками.
«Больше не отпущу… мой, теперь уже весь мой...»
Она задыхалась. Она получила все, что желала сейчас, достигла вершины блаженства. Самое главное - сейчас он был рядом, щека к щеке, грудь о грудь, живот о живот - и даже самые их сокровенные местечки - не бывает ближе… ее мужчина… ее нежный хищник… ее прирученный Волк… покорный лишь ей… удовлетворенный и восхищенный ее собственной преданностью. Пусть считает себя хозяином и господином, да разве ж разве с нее убудет. Вот уже виновато заглядывает в ее затуманившиеся глаза.
— Я тебя напугал? Я причинил тебе боль? Такого больше не повторится, обещаю! Ты меня просила, а я сделал по-своему, и ты хмуришься? Это все волчьи проделки - иногда я не могу с ним спорить. Хочешь, я его накажу?
— Разве что воздержанием? - медлительно предложила она, надув губы.
— От еды и питья, пожалуй. Только не отказывай мне в любви… я буду другим… как ты скажешь… как пожелаешь.
Веймару было немножечко совестно перед ней, совсем чуть-чуть, но в душе он, конечно, торжествовал. А потом увидел в ее глазах слезы, но она сказала, что это просто так… Глаза Кати, и впрямь, были мокрыми - как роса на цветах, от ощущения полноты жизни, от избытка счастья, хотя бывает ли счастья в избытке...
Веймар осторожно поцеловал ее румяную щеку, слизывая соленые капельки, а потом, откинув волосы, подул в розовую раковину уха.