Страница 71 из 81
Знай, друг мой гордый, друг мой нежный,
С тобою, лишь с тобой одной,
Златоволосой, белоснежной,
Я стал на миг самим собой.
Н.Гумилев
Катя с удовольствием потянулась, выбираясь из-под теплого одеяла, и тут взгляд уткнулся в обнаженную мужскую грудь - идеально гладкую и мускулистую.
— Ай…
Рядом на постели, вытянувшись во весь высокий рост, возлежал Веймар, причем, кажется, абсолютно голый, будучи лишь слегка прикрыт краешком цветного покрывала. Несколько мгновений Катя лишь ресницами хлопала, пыталась понять, как это великолепное тело, вообще, оказалось в ее спальне.
Потом она снова ахнула, осознав, что барон столь же сосредоточенно изучает ее саму, задерживая взгляд на белоснежном плечике, с которого опять сползла широкая в вороте ночная рубашка.
— А где же волк?
Веймар даже зарычал от досады, просто не мог сдержаться:
— Тебе больше нравится зверь лесной в твоей постели? Я заметил… учту! Ну, что же, я могу ласкать тебя и в зверином обличье, если пожелаешь. Однако, сейчас мне хочется быть рядом с тобой в облике человека, уважь мою просьбу.
— Немедленно покинь кровать и не рычи.
— А волка ты не прогоняла! - веско заметил Веймар.
— Он гораздо воспитанней тебя и никогда так сердито со мной не разговаривает! - выпалила Катя и смутилась от того, насколько странно прозвучало ее обвинение.
Барон улыбнулся, закидывая руки за голову, продолжил деловито осматривать занавеси над постелью, рассуждая вслух.
— И почему я совсем не обижен? А, пожалуй, стоило бы прийти в немыслимую ярость. Подумать только, моя невеста выбрала серое клыкастое чудище! Предпочла лохматого зверя мужчине в расцвете лет.
Задетая его насмешливым тоном, Катя сменила нечаянный гнев на милость и прильнула к груди любимого:
— Потому что, ты и есть зверь! Самый нежный мой хищник.
— Может, пришло время тебе в этом окончательно убедиться, желанная...
Веймар приподнялся и одним быстрым движением стащил рубашку Катерины до пояса, а потом, опустив ее на постель перед собой, начал покрывать шею и грудь жадными поцелуями. Обнаженное колено барона уверенно разместилось между ее ног.
Катя сперва попробовала протестовать столь бурному натиску, но когда Веймар накрыл ее своим телом, у нее не осталось сил сопротивляться. Не сдерживая стонов удовольствия, она таяла под нетерпеливыми ласками, тихо шептала:
— Я тоже тебя хочу… возьми...
Когда он проник языком между ее полураскрытых губ, разум, казалось, вовсе оставил голову, передавая управление древним инстинктам. Веймар целовал страстно, неистово, то отрываясь на мгновение от ее рта, чтобы жарко лизнуть шею, то снова возвращаясь к лицу. И она доверчиво подалась навстречу, раскрываясь, впуская его в себя, крепко прижимая к своему телу, вцепившись дрожащими пальцами в налитые силой плечи.
Поймав столь горячий отклик, Веймар больше не мог сдерживаться, он вошел в нее стремительно и так глубоко, как смог, чувствуя, как сладостные ощущения близости целиком заполнили сознание. Катарина была сейчас настолько тесная, влажная, трепещущая и готовая для него, что он замер на миг от нахлынувшего блаженства. Казалось, впредь он никогда не сможет ощутить нечто столь же восхитительное, как первое соединение с избранницей.
А потому хотел как можно дольше задержаться в этом удивительном состоянии, продлить его и убедиться, что она тоже готова разделить с ним божественные ощущения, - зверь в нем заворчал от удовольствия, заставляя излиться в мощном движении к самым сокровенным глубинам ее тела.
— Я был с тобой как мальчишка - слишком быстро… - виновато простонал Веймар, зарываясь лицом в густые пряди ее волос.
Катя довольно рассмеялась, поглаживая его слегка вспотевшую спину.
— Будем считать, что сегодня я лишила тебя невинности, мой юный волк.
— Хм... Я слишком долго тебя хотел, каждый день, каждую ночь представлял как беру тебя везде - в лесу, в замке… в каждой из комнат, даже на кухонном столе, посреди твоих аппетитных пирожков. И ты покорная и ласковая таешь в моих руках…
Катины глаза светились от счастья, припухшие губы лукаво улыбались. Она положила голову на грудь Веймара и потерлась носом о его напрягшийся сосок, а потом несмело лизнула его языком. Барон прищурился, чувствуя, как быстро реагирует тело на робкие ласки.
— Ты ведь не думаешь, что мы уже завершили любовные игры?
— Откуда мне знать, может, ты еще не совсем восстановился после недомогания… Пожалуй, мне следует тебя поберечь до свадьбы.
Нахмурившись, он снова потянулся к ее лицу, но Катя ускользнула и отодвинулась ниже, словно желая подразнить:
— Мы и так целуемся все утро.
— Я только разогрелся как следует. Не надейся никуда улизнуть!
— Но вдруг ты переутомишься, дорогой, а я должна хорошо о тебе заботится. Может, хочешь есть или пить?
— Я желаю только тебя! Порой мне кажется, я рожден для того, чтобы быть с тобой и любить тебя, Катарина. Я принадлежу тебе весь, как и мой волк.
— Какое счастье слышать твои слова, лежать с тобой рядом, прикасаться к тебе, ощущать, как ты двигаешься во мне… и я вся твоя, ты же знаешь.
В подтверждение своих слов, Катя ласково погладила пальчиками его твердый живот, потерлась об него лбом и вдруг осторожно коснулась губами поднявшейся мужской плоти… Веймар глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза, окунувшись в надвигающееся удовольствие. А потом решительно поднялся на колени, возвышаясь над невестой.
Некоторое время они молча любовались друг другом, и Катя не чувствовала ни малейшего смущения, напротив, она даже игриво потягивалась, красуясь перед Веймаром, ловя его голодные, жадные взгляды. А потом подняла ножку и провела пальчиками от его паха по животу до самого горла.