Страница 31 из 81
Теперь они сидели по разные стороны стола и молча следили за тем, как на белой скатерти появляются все новые блюда с угощением.
— Вы ожидаете гостей? - уныло поинтересовалась Катя, чувствуя, что все ее только что пережитые волнения ничуть не уменьшили аппетит.
— Хотел порадовать вас, моя дорогая!
— Позвольте мне кое-что уточнить… - самым учтивым тоном обратилась она к барону .
— Надеюсь, вы больше не станете мне возражать, хотя бы сегодня, - поморщился Веймар.
— А что тогда? Посадите меня в подземелье, закуете в цепи, замуруете в башне? «Голодовку ему, что ли, объявить… ох, может быть потом, как-нибудь позже».
Катя протянула руку за аппетитного вида рыбкой и тут же вспомнила отрывок из поэмы «Руслан и Людмила» Пушкина, - то самое место, где бедненькая Людмила горюет в плену у карлика Черномора:
«Не буду есть, не буду слушать.
Умру среди твоих садов!
Подумала и стала кушать...»
"Да-а... все мы женщины - одинаковы, и что ему мой протест, силой будет кормить, с него станется, он же вылитый Тиран!"
— Я хотела только поинтересоваться, допустим… допустим я соглашусь на ваши дикие и совершенно неприемлемые условия…
Катя отложила в сторону странное подобие вилки с двумя зубчиками, деликатно вытерла губы платочком:
— Веймар, я вас умоляю, пошлите весточку моим родителям, что я жива и здорова, они же с ума сходят. Если у вас есть сердце и вы, правда, мечтает о крепкой семье, то войдите уже в мое положение. У вас же тоже была мама, вы, несомненно ее любили, вы бы не захотели, чтобы она мучилась неведением.
— Я вас понял, мы обсудим это завтра, - голос барона звучал холодно и отстраненно.
— Поймите, я должна быть уверена, что вы говорите правду и не блефуете, обещая мне позже личную встречу. А вдруг вы не сможете меня вернуть, даже на короткое время, и все это лишь уловки для того, чтобы вынудить к этому странному браку? Откуда мне знать? Я же о вас почти ничего не знаю, Веймар! Мне нужны доказательства и гарантии.
— И вы все получите! Только из моего к вам расположения, только чтобы не видеть больше ваших слез и истерик! Даю вам слово, что завтра вы сможете написать письмо родным, а я обязуюсь его доставить. Также можем приложить к документу какие-нибудь подарки, в вашем мире ценится золото, Катарина?
Она немедленно представила, как на пороге родительского дома в Березовке рассыпается мешок золотых монет, как об этом узнают соседи и потом приезжает полиция. И даже если никто не узнает о таком щедром даре из Иномирья, что ее отец будет делать с золотом? Поедет в город и сдаст в ломбард? А на обратной дороге его выследят и ограбят какие-нибудь бандиты.
— Нет, нет… золото на нужно, лучше что-то такое, чтобы родители сразу поняли - со мной все хорошо, это подарок точно от меня. Да…
И тут ей пришла в голову отличная мысль.
— У меня папа коллекционирует ножи - у него их, кажется, уже штук пятнадцать. Один для рыбалки, другой - для похода в лес за грибами, третий - для разделки мяса, еще несколько для работы по дереву. Папа любит вырезать на досках всякие картинки, а потом контур лобзиком выпиливает, выжигает -«рисует» мелкие детали и получается отличная поделка.
Его даже награждали на конкурсе народного творчества. И сам он любит делать ножи, один раз острое лезвие на дороге нашел и приспособил к нему рукоятку, выточил из деревянного бруска, украсил резьбой в виде листвы дуба.
Катя даже в ладоши захлопала, до того ей понравилась идея с подарком.
— Да, да! Отцу можно передать красивый нож в чехле, если у вас таковой найдется и будет не жаль…
Веймар усмехнулся про себя: «Видела бы она оружейный склад в подвале, чего там только нет - и мечи и доспехи, а уж сколько различных клинков, любых форм и размеров, и все в отличном состоянии, беречь древнее оружие было в крови у Лостанов, мало ли когда придется использовать его и кому из потомков. А вдруг да воитель родится не хуже прадеда?»
— А вот мамочке…
Катя задумчиво крутила перед собой ложку.
«Может, серебряный столовый сервиз, она красивую посуду всегда любила, да и подобного барахла в старых замках должно быть навалом… нет, как-то нескромно такие серьезные подарки просить, и сервиз еще к нам доставить надо… а потом и чистить его маме придется... нет, нет, надо что-то поменьше… может, пару золотых ложек - для них двоих… золото, говорят, уничтожает вредные бактерии».
— Ваша матушка носит драгоценные камни? Ей нравятся изумруды? Или лучше бриллианты, как вы думаете?
«Конечно, лучше бриллианты! Наша Зорька будет в полном восторге, когда мамуль придет утром ее подоить, сверкая перстнями».
— Разве я сказал что-то смешное?
Веймар снова был раздосадован, кажется, впервые за свою уже долгую жизнь ему вдруг захотелось знать, какие мысли бродят в симпатичной женской головке, отчего Катарина улыбается сейчас, чуть опустив ресницы и поглаживая скатерть на столе. Веймар представил, как эти розовые маленькие пальчики скользят по его руке, по груди… по спине. Волк издал низкий горловой звук и сжался, словно пружина, побуждая к немедленному броску.
«Что же она со мной делает? Я не выдержу это долго… Надо отстраниться от нее, быть как можно дальше, выглядеть равнодушным, пока не придет время, пока мы не останемся одни после брачного торжества… если я вообще его дождусь… хотя бы пару недель… ей все-таки нужно дать время привыкнуть.
Что до меня, то я уже готов - совершенно готов назвать ее своей, сделать ее своей и никаких возражений быть не может! Ей придется смириться принимать меня таким, каков я есть. Ведь меняться я не собираюсь, даже для нее...».
— Я тут кое-что вспомнила. Нет, нет - никаких драгоценностей! Всего лишь пару золотых чайных ложечек, если можно, если вас не затруднит и не введет в большие расходы.
«Да она же просто заноза! С каким удовольствием я сейчас задрал бы ей подол, перекинул через свое колено и отшлепал как следует за такие дерзости».