Страница 98 из 120
В лесах исчезали животные, пропадали охотники. Деревенька выше места падения метеорита сгорела дотла, никто из жителей не спасся. В соседней попросту умерли все люди, от «загадочной болезни», как после определили учёные. В тот день она почувствовала прилив полузабытой силы и впервые улыбнулась. Ещё сотня подобных поселений, и здравствуй, утраченное могущество! Здравствуй, прежняя Верлиока! Неистовая сокрушительница! Скоро все познают твою неистовую ярость!
Утром её потревожили. Не те трое, упрятавшие в ледяной кокон, а пятеро людишек. По крайней мере, так называли себя букашки из тех разрушенных домиков. Она принюхалась и недовольно поморщилась. Человечки обладали силами, что заключили её в плен! Неужели за время сна мир изменился так сильно, что её братья и сёстры заключили сделку с бесполезными кусками мяса? По отдельности слабые, вместе они могли расстроить её планы! Нет, не погрузить в сон, но закрыть глаза на эту опасность она не имела права. Только глупцы повторяют одну и ту же ошибку.
«Что вы хотите?» – миролюбивым тоном спросила она.
«Остановись, – главная (судя по яркому свечению внутренней искры) шагнула вперёд, – вчера ты погубила деревню, где жили ни в чём неповинные люди.»
«М-м, это была вкусная трапеза, – Верлиока облизнула острейшие клыки, – и я намерена повторить.»
«Ты не посмеешь.»
«Вы слабы, – она улыбнулась, – всей вашей мощи не хватит, чтобы одолеть меня. Вы не мои братья и сестра. Я чувствую страх и слабость.»
«Не одолеть, но ограничить. Ты – великая сила, и отныне этот лес и поле станут твоим домом. Настанет день, когда ты снова уснёшь, а пока…»
Она сопротивлялась. Яростно кричала, била по врагам крохами накопленных сил, любой ценой хотела отстоять свободу, но проиграла. Нападала, но враги умело разбегались или ставили щиты, и Верлиока впустую теряла энергию. Её урочище окружили пятью вехами, создающими невидимый глазу, но невероятно мощный барьер.
Первые дни она бросалась на черту. Надеялась проломить границу, угрожала наместницам всеми известными муками, плевалась ядом, прожигающим дыры в земле. Валуны и деревья свободно пролетали за столпы, птицы и звери убегали за территорию и возвращались, но в неё ударяла энергия огромной силы. И постепенно она смирилась. Смывала в топях слёзы, помаленьку рушила и поднимала скалы, чувствуя себя диким зверем в клетке, а иногда забиралась в остатки склепа и лелеяла надежды о мести.
Однажды ветер донёс сладостный запах. Из её чертогов давно исчезли звери и птицы, и аромат живого существа она ощутила особенно остро. Что это? Глупый людишка с железной палкой? Или человечки в тряпках и с мешками камней? Да, ей запретили покидать логово, но не лакомиться соками забредших жертв. Каждое новолуние появлялись дурни, добровольно шедшие в её логово. Они называли себя учёными и хотели найти в её урочище что-то непонятное, но становились добычей.
Она облизнула клыки и быстрее ветра полетела к источнику чудесного запаха. Увидев человечка, приготовилась к пиру, но была остановлена кристаллом. Осколком тех, что россыпями окружали её тысячелетия назад. Кто бы ни был этот гость, он обладал крохами сил врагов. Ещё один наместник?
«Чего хочешь?»
«Я пришёл поговорить, – опустился на колени людишка, – пожалуйста, выслушай меня, а после делай, что хочешь.»
В замешательстве она зацепилась волосами за ветви мёртвой сосны.
«Кто ты такой?»
«Твой друг.»
«Друг? – рассмеялась, – у меня нет друзей.»
«Теперь есть. Я хочу освободить тебя.»
«Зачем?»
«Пока я жив, обязан отомстить колдуньям. Тем, что заперли тебя в урочище. Но без помощи не справлюсь и готов сделать всё, что скажешь. Как они создали барьер?»
Она ступила на землю и заглянула в глаза человечку. Так просто выпить его жизнь и стать сильнее, но не полезнее ли использовать? Снаружи открыть ведущую на свободу дверь? Голод можно утолить в другой день.
«Протяни руку.»
Гость покорно исполнил сказанное. Оскалившись, Верлиока впилась клыками в его предплечье и впустила в кровь яд. Языком выжгла паука и собственный глаз, чтобы видеть и слышать всё, что будет доступно её наместнику. Тот стоически вытерпел боль, на лице не дрогнул ни один мускул.