Страница 147 из 156
Холодная ночь. Наш костер потух. Я неожиданно вырвана из сна низким рычанием. Волки стояли рядом, мордами по направлению к нам и, подняв головы, выли на луну или на отсвечивающие серебряным отливом небольшого лесного озера на берегу которого мы остановились. Несколько мгновений они стояли неподвижно, но едва я поняла, что это волки, целая стая, я увидела Рема, стоящего в полный рост напротив них, не успела я за него испугаться, как я увидела, что волки по-собачьи, опустив зады, затрусили прочь с поляны, точно сила Владыки испугала их. Через секунду Рем уже залез под наше теплое одеяло, обнаружил, что я не сплю, обрадовался, полез обниматься, я горю от его огня...
- Мяса хочу, - я голодная, - ною все утро, - надоели корни и растения. - Вот уже несколько дней, как Рему не везет в охоте. Рем сердится:
- Нытик, ну где я тебе мясо возьму, ты такая шумная, что все звери на несколько миль вперед слышат тебя и разбегаются...
- Ну вот зачем тебе клыки даны, ты же зверь! Хвостатый, прыгни на спину медведя, - вспоминаю, как вчера мы весело улепетывали от грозного и очень рассерженного мишки, - перегрызи ему горло и зажарь его на костре для своей дамы!
- Дамы? - Скептически посмотрел на меня;
Волосы у меня за последние месяцы отросли, всклоченные - все еще черные, благодаря магической краске, в них запутались обрывки листьев и обломки веточек. Одежда порвана, сапоги потрескались...
Я взорвалась от ярости:
- Ах ты засранец! Невежественный хам! Оскорбил! Обидел! Фи, фи! Плохой, плохой Владыка, - набросилась на раба. От неожиданной атаки он уронил все наши сумки на землю, пошатнулся, едва успев поймать меня. Я ловко залезла, как белка вскарабкавшись на ардорца, привычно схватила за уши, поцеловала, углубила поцелуй. Дыхание мужчины стало прерывистым. Он впился в мои губы, подхватил под попу, под моей тяжестью рухнул, поверженный, на землю... Одежда в сторону, я разлетелась на тысячу осколков...
Перед нами горы. Рем фыркает:
- Это не гора, а пра-пра-дедушка нормальной горы, так, каменистый холмик, мы пройдем через него, чтобы сократить путь.
Я потрясенно задрала голову:
«Холмик значит, тут-то я и умру, он, наверное, мстит мне за все...»
- М-м-м, Рем, я наверное забыла сказать, видимо, я боюсь высоты, я только что поняла это, да, совершенно точно - боюсь...
- А где ты видишь высоту? - Искреннее изумление.
- Не пойду, я боюсь!
- Пойдешь, пойдешь, мы пойдем наверх вместе, прямиком овечьими тропами. Так мы нагоним время, потерянное на этой петляющей дороге.
- Рем видит мой шок, вздыхает, сажает себе на спину: - Закрой глаза, трусишка. - С готовностью выполняю приказ, тихо поскуливаю, Рем ползет наверх, хватаясь и цепляясь за камни и корни деревьев. Он карабкается все выше и выше. Добравшись до небольшого голого участка на склоне утеса, передохнул, лезет дальше, мы наконец достигли вершины - вылезли наверх в сосновый лес. Он сбросил мое трясущееся тело на землю, я дрожу и содрогаюсь от ужаса.
- Можно открыть глаза, - слышу его горячий шёпот. У меня стресс, мне срочно требуется утешение. Хватаюсь за ардорца. Главное не открывать глаза. Я его целую с закрытыми глазами, через мгновение мне кажется, что я держу в руках живой огонь. Он поцеловал меня сильнее, обведя мои губы и погладив подбородок. Я хочу лишь одного — броситься в этот огонь и сгореть. Его прикосновения опаляют мою кожу и зажигают огонь у меня в крови. И я уже пылала и светилась, как раскаленный металл. Закрыв глаза, я чувствовала возбуждающие прикосновения к щеке, виску, уху и шее, я вздрогнула, когда он обнял меня за талию и привлек к себе. Я — это огонь, горю...
Я радостно хлопаю в ладоши, облизываюсь:
- Ты мой герой, олень, мясо!
Под звуки моего желудка и под треск жаркого огня мужчина освежевал выпотрошенную тушу зверя и насадили четвертины на длинные палки-вертела. И вскоре огонь лизал румяную сочную оленину острыми кончиками языков.
У меня потекли слюнки. Я нетерпеливо приплясывала, ждала своей доли стряпни: всем своим видом выражала готовность запустить пальцы в обжигающее мясо, до которого было рукой подать. Наконец Рем рывком содрал пылающую полоску с хорошо прожаренного огузка и медленно пережевал его. От показного удовольствия он закатил глаза и улыбнулся во весь клыкастый рот. Проглотив кусочек мяса, он облизал губы и пальцы. Я выпучила нетерпеливые глаза:
- Ну? - Урчание моего желудка, заставило его засмеяться.
- Налетай, — сказал он.— Накормим маленькую Госпожу, эй, эй - только мне оставь немного.
Я с рычанием набросилась на еду, урча и мурлыкая, кушаю, довольно зажмурив глаза. Мой мужчина, забыв обо всем, смотрит на меня. Я чувствую, он счастлив. Я улыбнулась и прижалась к нему. Рем почувствовал, как в нем раскрылось и расцвело что-то горячее, нежное и необъятное, будто множество рук потянуло его куда-то вниз, я поцеловала своего любимого, забыла о еде...
Через два дня мы вышли к глубокому озеру, разбили стоянку и я наблюдала, как Рем с помощью соснового копья охотится на рыбу. Я с вожделением облизываюсь, на моем женихе одеты только штаны, закатанные до коленей. Я вижу, как напряженные мышцы перекатывают по его плечам. Рем хмурится, наверное догадывается, о чем я сейчас мечтаю, ох, ругаться будет, что не даю ему сконцентрироваться. Надо будет потом искупаться вместе, залезть на колени великого и очень грозного Владыки, потереться об него... Рем споткнулся, резким рывком вонзил копье во что-то в воде, промахнулся, бросил в мою сторону яростный взгляд:
- Балуешься? Иди, погуляй в лесочке, охладись, Госпож-ж-жа...
Ну уж нет, такое зрелище я не пропущу, сижу, жмурюсь на солнышко, мечтаю... В озере ругается любовь моей жизни — опять промахнулся, а я то тут причем? Бросил копье в сторону, растрепанный, разъяренный полез на берег наказывать меня, непутевую, утащил в воду - по сравнению с ним я чувствую себя изящной и очень хрупкой: