Страница 84 из 159
Тереза дрожала в моих руках, а я принял решение. Окончательное и бесповоротное. Больше она не увидит подобный ужас, даже если все равно не захочет меня. Не знаю, хватит ли мне смелости, но я в тот момент не мог поступить иначе.
Что и сделал! Просто схватил в охапку и увёз, а мне почему-то и не особо сопротивлялись. Это удивило, поскольку мои самоуверенные заявления в присутствии её родных, были больше похожи на фантазии идиота, которого решили лечить эффектом плацебо.
Я смотрел на нее и не мог поверить, что не видел больше двух недель. Не мог поверить, что прошло столько времени. Что я потерял столько времени! Отпустил, позволил бросить в это место человека, который прыгнул за мной в холодную воду, чтобы спасти.
Но… Тереза рядом, и мне по дикой и непонятной причине, настолько спокойно, что это кажется сном. Стою во дворе самого ужасного места, и пытаюсь понять, как здесь вообще можно жить. Пытаюсь рассмотреть в этом хоть что-то разумное, но Терезе очевидно нравится именно этот дом.
— Ты шутишь? — вошёл следом за ней во двор того самого старого ханока, который совершенно точно снесли бы, если бы не тот факт, что "Джиллиан" мистическим образом решила выкупить все эти развалины на окраине Сеула скопом.
— Здесь же…
— Даже рот не раскрывай, Тиен! Помолчи и не мешай мне наслаждаться! — Тереза скинула ботинки и встала на холодный деревянный пол, закрыв глаза.
Одной рукой она держалась за балку, и просто подставляла лицо лучам утреннего солнца. Белоснежные волосы убраны в короткий хвост, а по центру, в линии пробора, пробивается каштановый оттенок. Её губы обветрены, а лицо слишком бледное. Брови аккуратно выделяют линии век, только подчёркивая насколько она отличается от меня. Ровный нос с горбинкой. Не идеальный, простой маленький нос, который мне кажется шикарно выглядит над пухлыми губами. Они тоже не безупречны. Верхняя чуть уже нижней, и это явно видно, когда Тереза просто молчит.
— Ты сейчас пялишься на меня? — холодный голос больше не трогает меня и не задевает.
Наоборот всё больше заводит этот тон, и мне почему-то кажется, что в другой ситуации, он будет звучать ещё слаще, чем сейчас.
— Да.
— Тебе больше заняться нечем? — опять вопрос, а следом новый, — Почему ты вообще приехал сюда со мной?
Тереза резко открыла глаза, а я сложил руки на груди и прищурился.
— Если я скажу, что бездомный бродяга, и мне жить негде, ты поверишь?
Тереза отпустила балку и встала в точно такую же позу, как я.
— Что ты опять натворил? Почему ты постоянно стремишься всё только усложнить?
— В этот раз не я причина, крошка, — прошептал последнее слово и заметил, как на её лице проступило очертание скул.
— Слушай, красавчик. Всё это очень занятно. Но так случилось, что я не в том настроении, чтобы начинать наш виток романтических соплей по новой. Поэтому бросай сотый акт своей трагикомедии и проясни мне несколько вещей.
Я сделал к ней шаг, на что заметил ещё более хмурый взгляд.
— Первое — почему за мной прилетел ты? — она смотрит пристально, а я снова делаю шаг.
— Второе — почему ты ошиваешься здесь без охраны? И как понимать твое заявление о том, что ты вдруг стал бездомным при наличии столь состоятельных родственников и супруги?
Ещё шаг и я встану прямо перед ней. Мне хватит протянуть лишь руку, чтобы наконец поверить в то, что она передо мной.
— Ты опять дрожишь… — тихо произнес, замечая как от холодного порыва ветра Тереза поежилась.
— Ты отвечать будешь?
Встаю прямо напротив неё, но Тереза не двигается, хотя явственно дрожит из-за того, что на улице похолодало. Обхожу её, расстегивая молнию на куртке. Раскрываю полы и укутываю нас со спины. Мимолётное движение, а чувство такое, что поймал не просто добычу, а выиграл что-то ценное. Словно малолетний болван.
— Тиен… — дрожь постепенно утихает, и к своему удивлению я снова замечаю непонятные перемены в поведении Терезы.
Она не вырывается, не пытается отпихнуть меня, или просто съязвить. Наоборот, удобнее становится передо мной, и плавно, но всё-таки расслабляется, опираясь спиной о мою грудь.
— Что? — прижимаю Тери теснее, обхватывая курткой полностью.
— Ты должен знать обо мне одну вещь, — тихий голос разносится по крохотному дворику, как звук ветра.
— Я не люблю подобное. Мне не комфортно. Это так…
— Слащаво и непривычно? Уже то, что у меня руки целы, после такой наглости вселяет надежду, что через года два, я смогу хотя бы обнять тебя без того, чтобы ты не скривилась так, словно протухшей рыбы наелась.
— Ты всё совершенно верно описал, красавчик.
— Мне убрать руки?
— Нет. Так и правда теплее. Продолжай.
Я вскинул брови и заглянул этой хитрой особе в лицо.
— Повтори?
— Что повторить? — Тереза буркнула и как-то скомкано прокашлялась.
— Ты только что признала, что мои потуги не напрасны, и я хоть чем-то полезен.
— А кто тебе вообще сказал, что ты беспол… — она резко повернулась и мы замерли, смотря друг на друга.
— Чего ты застыл? Как по пьяни ко мне лезть, так спеси хватает, да? — грубый шепот, который врезается холодной волной прямо в моё лицо вместе с тем, как стужей обжигают её глаза.
— То есть ты прямо заявляешь, что ко всем твоим лестным эпитетам в мой адрес, можно добавить и то, что я нерешительный алкоголик?
— Ты сегодня невероятно остроумен и проница…
Она не успевает закончить, потому что мне жутко хочется вернуть себе это чувство. Вернее мне крышу рвёт от желания просто поцеловать её. Однако это ли поцелуй, когда Тереза застыла столбом, и натянулась как струна в моих руках. Мягко и плавно отпускаю её губы, и наблюдаю за тем, как участилось дыхание Терезы, не смотря на то, что она не двигается совсем. Но она в моих руках, одна из которых сама тянется к лицу Тери, ласково ложится на мягкую холодную кожу щеки, нежно сжимая.
Нельзя спугнуть. Нельзя напирать, как и нельзя распускать руки раньше времени, даже если я готов слюной изойти на месте от желания взять её каждую часть тела в руки. Провести ладонью по всем изгибам, повторяя этот путь губами, чтобы ощутить уже вкус.
Дышу в сантиметре от её лица и жду реакции на свою ласку. Однако Тереза продолжает стоять неподвижно, пока не произносит.
— Я не переживу больше подобного…
Я вздрогнул всем телом, а в груди застыло вязкое и ноющее чувство удивления. Это не был голос той женщины, которую я знал. Он был совершенно другим. Более тихим, надтреснутым и чисто женским.