Страница 29 из 30
Мои встречи с ней дарили мне невероятные ощущения! Я переживал их и потом. Я вспоминал их, как величайший наркотик. Её прикосновения, наши первые «случайные» прикосновения коленом, или рукой, ах, Арно, как это было волшебно! Я люблю её. Я не могу без неё жить. Моя душа плачет. Она терзается в тёмной комнате, в страшной башне собственного заточения. Все мои мысли, мои тончайшие ощущения, мои страхи и моя радость – это всё она, моя милая подруга!
Почему я перестал писать тебе? Прошло больше двух недель, я знаю. Прости. Я был немного занят. Моя подавленность временно отступила, и я гулял с Анри много дней напролёт, встречал с ним закат, и любовался рассветом. Он великолепный! Со мной всё хорошо. В последние дни ко мне снова пришла моя грусть и печаль. Анри временно уехал, а я остался в Париже, где каждый человек напоминает мне её. Мне становится страшно, Арно. Она полонила мою душу. Ты знаешь, как это происходит, ты прекрасно всё знаешь. Ладно. Давай заканчивать на сегодня.
Такую, как она, ещё никогда не создавал мир. Она стоит выше поэзии и искусства. Она есть богиня любви, поэзии и искусства! Ох, моя пустая болтовня…
Как я любовался её глазами, полными любви, как мои губы хотели прильнуть к ней впервые, как я хотел обнять её всегда. Только всевышний знает, как я страдаю. Но только я знаю, что чувствовал я тогда. Чувствую себя Иисусом. Только гвоздей во мне гораздо больше. Я распят любовью.
Или ненавистью.
Презрением?
Как танцевал я с ней вальс и па-де-зефир. Арно! Я не с кем так не танцевал! В её спокойствии спал дьявол, прекрасный чёрт, великолепный бог! Как она танцевала, какая грация была у нас тогда! Прекрасные вечера.
Как мы возвращались с танцев, Арно… мои ноги были ватными, а она порхала как бабочка. Она не знала усталости, любовь моя. А какой восход мы видели по пути домой! Только к утру я доводил её к дому, и после сладкого поцелуя шёл к себе. Ах, Арно!
Она вонзила кинжал в моё сердце. Я страдаю. Мои мучения – это она. Она… я ненавижу её за то, что она сделала со мной.
Помню, как на неё смотрели другие мужчины, и как она ещё сильнее прижималась ко мне, идя под руку. Она была верна мне одному. Была.
Она моя первая нота, моя первая музыка, и первая оборванная струна. Это мой храм, мост к которому мы сожгли. Она со своей стороны, и я, с факелом по ту сторону рва. Мы оба виноваты. Уверен, она тоже страдает. Если бы я мог её утешить…
Величайшее счастье человека – есть его страданием одновременно. Любовь без мук вовсе не любовь, как труд без пота не труд. Любовь – это вечное самоубийство, самобичевание. Это вечный крест на Голгофе. Кратковременное счастье – это счастье! Постоянство, к которому привыкаешь, не есть счастьем. Она сделала правильно. Она вовремя ушла, подарив мне тогда удовольствие и блаженство, любовь… и ты сделал правильно: помогал мне жить, и как красиво ушёл! Я поражён, Арно. Ты гений.
Тяжело просыпаться утром в постели одному. Тяжелее ещё то, что ты понимаешь тот факт, что её никогда не будет рядом. Надеюсь, что постель моей худой невесты тоже пустует, и что она так же страдает, как и я. Что она, как и я, вспоминает моменты, и отдаётся грусти, как я. Что она и умрёт, как я. О, к чему я? Я ненавижу в себе эту ненависть, но говорю от чистого сердца.
Может мне уехать? А что? Расстояние должно смягчить моё сердце. Уеду в Италию, к озеру Комо, начну новую жизнь, и будет мне счастье. Найду новую подругу жизни. Но никто, совсем никто, не заменит её, мой вечный идеал девушки, Арно. Друг мой, ты понимаешь меня, ты знаешь, что боги не создали ещё никого прелестней этой вакханки.
Уеду! Пишу тебе утром, сейчас моя голова чиста, и я прекрасно понимаю то, что писал вчера! Уеду! Скоро! Деньги есть, меня здесь ничего не держит, я уеду в Италию, в тёплую Италию, мой друг! Я не могу оставаться здесь дольше. Это место желает мне смерти.
Со мной она была бы счастливее, чем с тем парнем, которого я убил. Как метко я выстрелил тогда! Ах, какая забава! Какой грохот стоял, какое облако пороха! Какой знатный был день! Она была бы со мной счастлива… не могу представить, как он обнимает её тонкий стан. Меня прямо-таки воротит, руки непроизвольно складываются в кулак, и я хочу порвать его. Но он уже мёртв. Убит мною. Странные чувства я испытываю. Мой враг мёртв! Как же так? Какой тогда смысл игры?
Теперь я никогда не надеваю тот фрак, в котором я впервые появился неё. Я никогда теперь не надеваю фраков. Единственное, так это то, что я ношу на шее тот самый голубой платок. Ты помнишь же его? Он прелестный… такой тонкий, такой красивый.
Сегодня глянул в зеркало. Я ужаснулся. Я увидел в нём не себя. Это страшное зрелище. Я увидел чудовище. Меланхолия действует на меня не лучшим способом. Она убивает меня. Или убивает меня, всё-таки, любовь к моей Элизе?
Всю жизнь она готовила для меня кубок яда. И я вместе с ней выпиваю его до дна. Она умирает вместе со мной, она умирает во мне, я умираю, Арно!
Я так желаю, чтобы она была моей! Ах, Арно, я страдаю. Но! Я научился противостоять страданиям! Я стал выше них, я могу теперь контролировать ними! Любым порывом сердца я могу управлять! Невероятно…
Я ошибался.
Я чувствую, как она страдает. Это висит в воздухе, я чувствую, чувствую, чувствую….
А она… чувствует ли?
Всё решено: я должен умереть. Это я пишу с серьёзностью, со здравым рассудком, без всяких экзальтаций и вранья. Считай это моей эпитафией. Я говорю тебе прямо, и ты сам понимаешь меня, как никто другой. Ты уже не прочтёшь эти строки, а там, на небесах, мне будет за них, возможно, стыдно. Но я пишу эти строки. Я пишу их, значит, я пока что жив. Пока что я держусь, но всё предрешено. Всю ночь я не спал. Слёзы бежали ручьём, когда я перечитывал письма и книгу, которую она мне дарила. Я люблю её до сих пор, в ту пору, как она просто оставила меня. Так нагло! Так просто… всё решено! Я предаюсь своей судьбе.