Битум

Уютно тут: среди снегов иль бури,

зверей и птиц в моей избушке лет,

наедине с сосной, источниками сути,

пречистостью идей, где безгреховный цвет…

Сигнальная ракета

Смотрели свой сон оборонцы

и вил свой мотив ветерок…

Но вспышка на очи-оконца

легла, как закат или рок.

Как звёздочка вдруг засветилась,

как уголь от взрыва ветров.

Опасностью всё озарилось

и шумом бегущих шагов.

Вдруг ожили звуки тревоги,

которых не ведали впредь.

Ракета, как будто бы рогом,

вспахала темнистую твердь.

Проснулись полки-волеборцы.

Трассируя нёбную грязь,

взметнулось последнее солнце,

прекрасно и красно взорвясь.

Что-то там

Колышется что-то на склоне плеча:

то ниточка лёгкая трогает кожу,

то ангел, в мечте ли топор палача,

который скривил в предвкушении рожу,

иль это чужая холодная нить,

(не вижу какого завива и цвета),

которая хочет немного пожить

на глади пока что живого поэта,

иль веточка это, от меха откол,

пушинки частица иль пёрышко птицы,

упавший в полёте пылинки помол,

пыльца то, иль пудра смогла приземлиться?!

Увы, не узнается тайны сюжет,

к чему мимолетное было то дело!

Быть может, причудилось, чувственный бред.

Как тронуло, также внезапно слетело…

Начало непогоды

Порыв природного разлада -

внезапный иль задумка слуг

отдела ливневого склада?

Вьют черви-улицы вокруг.

Удавы-трассы, люди-мыши

и луж трамбующийся плёс,

рифлёный вид у каждой крыши.

Шипит сквозняк и ход колёс.

Шум рушит ровности покоя,

меж туч искрит пила-гроза

и режет их клубы покроя,

как лесопил, залив глаза

вином, дождями так сумбурно,

и гром колышет ветхий дуб,

в гаражный бок стуча безумно,

как пьяный ночью в стенку тумб.

Ветрище треплет занавеску,

афишу сбив одним броском

и провода связавши леской,

бежит за порванным листком,

какой спасается за стенкой

забора, верен что судьбе -

стоять всегда, не дрогнув венкой.

А серость топит день в себе.

Бельё прибив к земле разрывом,

буянит шторм, грызя клыком

листву и стяги с ярым рыком.

Флагшток острится весь штыком.

И ход торопится к навесам.

Ах, не промок бы сдобы ком!

Спешу, ведь ждёшь меня чудесно,

паруя свежим кофейком…

Вы! Вы! Вы!

Вы – аура радуг и фея.

Одежд камуфляжная сеть,

волос кучерявых траншеи,

объятья спасают от бед.

И с Вами я – Бог, небезбожник.

В наряде любом Вы милы.

Лечебный листок-подорожник,

аналог всебожья, пчелы,

кудесница, диво сокровищ,

весна, совершенный магнит.

Не знаете лжи и злословищ.

Вас грех ни один не грязнит.

Вы грёзам моим откровенным

давно уже стали виной.

Я горд и польщён многомерно -

желанная всеми со мной!

Малый городок

В крестах замылены окошки -

провинций жалобная быль.

В грязи корявою лепёшкой

лежит матерчатая гниль.

И шелушатся рам наряды,

на вишнях гарью порох-тля,

как будто бы вчера снаряды

летали, стены, сад рыхля.

Тут старость квохчет, угасая,

топча двойную колею,

а зрелость камешки бросает

в тех юных, что живут, поют.

Спадает хрустко черепица,

былых балконов вянет грудь,

подол домов линяет, лица

глядят в разжиженную суть.

Навёрты липнут на колёса

чернистой глины. Бисер-сор.

Тут дураком прижжёны лозы,