Страница 11 из 67
– Завтра, в двенадцать. В храме Святой Троицы в Ханье. Вер, поедешь со мной, а? – его тон моментально утратил ершистость, став просительным. – Не очень-то я с попами привык гутарить. – Он осекся. – Дядя не в счет, он не… поп.
– Конечно, поеду. Только напряги мозг, вспомни, как зовут митрополита.
– Филарет. Кажется. – Ваня вздохнул и закрыл глаза.
Он осунулся и похудел за те дни, что мы не виделись.
– Ну и славно, пойдем теперь баиньки, – потянула я его за руку.
– Ты со мной как с дитем, – усмехнулся он.
Впервые за это время. Но поднялся и пошел.
Спать Иван снова бухнулся в мою кровать. Перед сном я заставила его выпить отвар вербены. Мария учила, что это одно из лучших средств при похмелье.
Ей сразу и позвонила. Договорившись, что они приедут завтра, спросила:
– Как принято одеваться к высоким церковным чинам? Ну или вообще – на исповедь? У вас же не обязателен платок?
Мария подтвердила, что платок на голову не нужен. В одежде достаточно неброских тонов и закрытых рук, ног. Еще поведала, что митрополит Филарет был православным главой одной из областей на севере Греции.
– Ты настоящий кладезь информации, – прочувствованно поблагодарила я. Интернета в отеле пока не было.
– Как Иван? – спросила она.
– Так себе…
– Не волнуйся, – просто сказала Мария, – езжай и делай, что нужно. Мы тут за всем приглядим.
Я невольно улыбнулась. С одной стороны, можно было сказать, что денег, которые Ваня платил им с Димитрисом, вполне хватало на такую добросовестность: не все в деревне, где они жили, могли похвастаться пусть и небольшим, но стабильным доходом. С другой – оба пожилых критянина прикипели к отелю. И относились к нему как к своему детищу. В словах Марии было смешение первого и второго.
Утром Иван соскреб с лица щетину бритвой Димитриса.
Я же впервые за долгое время открыла шкаф в большой комнате. Все лето мой гардероб – шорты и пара маек – умещался на спинке стула в спальне.
Примерила перед зеркалом черные водолазку с рукавами по локоть и длинную юбку. Волосы заплела в косу, попутно отметив, что кудри уже ниже лопаток. Уезжая из Москвы, я остригла их по плечи. Быстро же они отрасли, закручиваясь от соленой воды в тугие кольца у висков.
Застегивая манжеты на рубашке, в комнату вошел Иван.
– Ваня, как я выгляжу?
– Если б это была не ты, я сделал бы тебе хорошо и приятно.
Отлично. Друг постепенно приходит в себя.
– Вот я и думаю: не слишком водолазка обтягивает? Поменять?
Он фыркнул:
– И паранджу надень. Нормально ты одета. К дяде на исповедь тетки так и ходили. Просто комплекция у всех разная.
Подгоняемая Иваном, я кинула в маленький рюкзак кошелек, косметичку и телефон с зарядкой. Заперла входную дверь, и на Ванином «сузуки» мы отбыли прочь.
Несмотря на нервозность, владевшую недавно вернувшимся в мир трезвенников водителем, рулил он аккуратно. И я еще раз мысленно поблагодарила Создателя, что позавчерашняя пьяная езда по серпантинам обошлась благополучно.
На перевале мы попали в туман. Ехали медленно. По ту сторону гор Крит покрывала хмарь. Так часто бывает: север и юг острова, разделенные скалистыми хребтами, являют взору разную погоду. Когда мы въехали в Ханью, изморось затянула лобовое стекло.
Навигатор победно кулдыкнул, и Ваня остановился возле железной ограды. Покидая утром солнечный Агиос Павлос, зонтов мы не взяли и потому, шмыгнув в ворота, заторопились по мощеной дорожке к главному входу в церковь, над которым развевался желтый флаг с двуглавым орлом[13]. Вся территория была усажена пальмами и цитрусовыми деревьями. А сам храм с его песочного цвета стенами и аккуратной колокольней построен явно в эпоху критского Возрождения[14].
Из темного зева дверей выбежал священник с зонтом и, подхватив полы рясы, заспешил вниз по ступеням нам навстречу.
– Добрый день, вы Иван? – спросил он, жестом приглашая под свой огромный зонт. Получив утвердительный кивок, представился:
– Меня зовут Иларион. С приездом! Я проведу вас с вашей спутницей...
– Вера. Очень приятно!
– Взаимно! Я проведу вас к Его Высокопреосвященству.
– Скажите, пожалуйста, – спросила я, – как следует обращаться к митрополиту?
– Вполне уместно говорить ему Владыка...
Обогнув церковь, мы вошли в одноэтажную пристройку. Иларион постучал в дубовую дверь и не успел опустить руку, как высокие створки распахнулись.
– Прошу, входите! Жду вас! – пророкотало откуда-то сверху. И огромный человечище отодвинулся в сторону, давая нам дорогу.
Комната была просторна и светла. Следуя приглашающему жесту, мы опустились на скамью по одну сторону стола у окна.
Поблагодарив нашего провожатого, митрополит закрыл дверь. Был он под два метра ростом, с богатой седой бородой до середины груди. Облачен в черную рясу и белый клобук, от которого казался еще выше. Сев напротив, приложил руку к груди:
– Я митрополит Филарет. Благодарю, что нашли время и так живо откликнулись на мою просьбу!
– Рад знакомству. Я Иван, это Вера.
Митрополит взглянул на меня без кивка и улыбки. Но так спокойно и доброжелательно, что я тут же почувствовала себя комфортно, словно в ветреный день мне на плечи накинули шаль. Хотя гораздо больше его интересовал Иван. На него он смотрел с надеждой, ведя какой-то внутренний монолог, предмет которого нам был пока не ясен.