Циклопы

Растерянный Иннокентий поглядел на мрачного Потапова-Завьялова, не стал ждать обвинений-понуканий, виновато заблеял, повторяя рассказ о взаимоотношениях Марычевой с младшим Ковалевым. Сделал упор на не случайном появления генерала в текущих событиях. Довершил повествование глубоким анализом (Жюли) обстановки в доме юбиляра.

И данное завершение звучало напрягающе. По словам Жюли выходило, что Марычев относится к людям, считающим, что личный праздник должен отмечаться день в день, а не переноситься на выходные и не подстраиваться под прием гостей. В это воскресенье, в доме Виктора Ивановича соберутся только близкие друзья. Два года назад с Марычевым случалась неприятность и сейчас старинный друг Коваля передвигается на инвалидной коляске, праздник дома отмечает.

А дом у господина Марычева под такой охраной, что даже муха не проникнет. Поскольку неприятность с ним произошла устрашающего рода: два года назад машину Виктора Ивановича подорвали. Погибли охранник и водитель, сам Виктор Иванович лишился ног.  

Нынче Марычев ведет затворническую жизнь. Делами ведают жена и дети. Но семидесятилетний юбилей не отменили – усилили охрану, гостей назвали. Самых близких, но и тех набиралось достаточно.

-  Теперь, Лев Константинович, решение за вами, - закончил Кеша.

Рассказ Иннокентия террористку заинтересовал. Разволновал. Правой стороне тела носителя она вернула чувствительность еще при первых аккордах выступления стилиста, сейчас же глаза Зои моргнули раз, другой… Девушка поглядела на мужские организмы, напряженно наблюдающие за ней… и заплакала.

«Ну, Кешка, ты у меня дождешься! – исключительно для генерала пообещал Завьялов. – Жюли тоже мне… собака, блин! Не могла без секретов обойтись!»

«По большому счету, ты, Боря, прав, - задумчиво согласился Лев Константинович. – Но знаешь, что меня во всей этой истории зацепило? Я не понимаю, почему их хроно-департамент не использует в работе наших самоубийц, а берет здоровых людей, использует их на полную катушку, а после память бедолагам уничтожает? Ты не находишь это зверством?»

«Нахожу. Давай-ка спросим об этом нашу террористку, она с великим удовольствием на прежнее начальство баллон катит».

-  Ну вы даете, - усмехнулась спрошенная диверсантка. – Кто ж будет персоналом рисковать, когда в прошлом нормальных носителей полным-полно? Суицидники, Борис Михайлович, Лев Константинович, контингент особый. В башке такая каша, такой переизбыток адреналина и гормонов, что у любого циклона башню срывает! Их даже при кратковременных акциях использовать тяжело. Вот вы сейчас станете обсуждать, как вам связаться с хроно-департаментом через бета Марычевой и Ковалева, да?

-  Будем, - не стали лукавить альфа и бета генерала Потапова.

-  А вы представьте, что вмешаетесь в тонкий психологический настрой самоубийцы Марычевой. Она готовится к решительному разговору с бывшим любовником, в мозгах та самая каша… а тут появляетесь вы и несете бредятину относительно какого-то сбоя в каких-то путешествиях. Как думаете, у нее настрой может сбиться? Пойдет Марычева за пистолетом, начнет в любовника стрелять или на непонятки отвлечется? Вы, господа мои, нарушите ход истории, ваш Коваль не скончается от инфаркта, а завтра же нашлет на вас уже бригаду снайперов.

-  Разумно, - согласились оба интеллекта. «Что будем делать? – спросили друг-друга тоже в унисон. Поглядели на Иннокентия и заметили, что на губах стилиста играет тонкая усмешка. – Кешка! – вновь попадая в одну мысль, воскликнули Борис и Лев. – Интерлингва! Берем его с собой».                           

-  Иннокентий, ты сможешь обратиться к бета Марычевой или младшего Ковалева на интерлингве?

-  Разумеется, - самодовольно ухмыльнулся Капустин. – Носители ни слова не поймут, Марычева решит, что я ей поздравительную песенку на иностранном языке пропел. Фан-клуб самоубийц такое же интернациональное сообщество, как и диверсионные группы циклопов, там каждый знает интерлингву. Нам главное смыться из дома Марычевых задолго до полуночи и не попасть под подозрение, так как мы будем единственными, кого нет в списке гостей. Сегодня ночью юбиляр не поверит, что его дочь покончила с собой и убила сына его друга, потребует расследования. Будет уверять, что это двойное убийство, а его Инна тут ни при чем…

-  Это тебе Жюли рассказала? – перебил Завьялов.

-  Да, - горделиво косясь на премудрую супругу, напыжился Капустин. – Жюли сегодня все утро в Интернете просидела. Сравнивала журналистские статьи о прежних празднованиях, отмечала все повторяющиеся фамилии. Прикидывала, с кем бы Зоя могла связаться и попробовать договориться о том, чтобы вас с собой туда захватили… Господа Ковалевы, в числе еще пятнадцати человек, присутствовали на всех днях рождения месье Марычева за последние годы.

«Эх, не охота мне Коваля об услуге просить! – раздался в общей голове генеральский голос. – Смерть, как неохота, жуть! Даже зная, что он сегодня ночью сдохнет… на мировую с ним идти?! Может, Зою спросим, может, есть у нее точки пересечения с Марычевыми? Общие знакомые там или…»

Поглядели на девушку.

И практически не узнали в ней Зою Карпову.

Фанатично пламенный блеск глаз мог принадлежать только идейной террористке. Миранда жадно вслушивалась в разговор с Капустиным, вытягивая шею, ловила каждое слово, в глубине ее зрачков мерцала некая  и д е я.

«Э-э-эх! – крякнул генерал. – Не нравится мне эдакий энтузиазм, Бориска… Зою не то что брать с собой нельзя – была такая мысль, признаться, она на таких тусовка насквозь своя, - ей говорить ни о чем категорически нельзя! Миранда может преподнести нам сюрприз. Глянь, как воодушевилась. Задумала чего-то…»