Страница 62 из 123
Негромкий флер духов.
Знаменитая актриса вошла, закрыла дверь гримерки.
Генерал «отъехал» окончательно.
- Я… Ольга Александровна…
- Я знаю, кто вы. - Мелодичный сильный голос Лели звучал совсем спокойно. - Мне показывали фотографии из «Золотой Ладьи». Там вы рядом с моим внуком. – Ольга Александровна подошла вплотную, слегка нахмурившись, прочла каждую морщинку на генеральском лице. - Почему Борис представил вас м о и м приятелем?
- Я не могу всего объяснить, - обретая неожиданную твердость речи и духа, Лев Константинович покачал головой. – Простите, не могу. Это не мой секрет.
Ольга Александровна отвернулась, отошла в угол к длинной вешалке и ширме.
- Где Борис? Что с ним случилось?
Бабуля держалась на пятерку с двумя плюсами. Вопросы задавала с горделивой невозмутимостью императрицы, на непонятного нарядного господина смотрела чуть высокомерно, но пока что не убийственно. Завьялов знал, к а к Леля убивает взглядом.
Но и недавно нервный Константиныч, что странно, удар держал уже по-генеральски.
- Сядьте, пожалуйста, Ольга Александровна.
Леля подняла брови вверх. Как бы предупреждая: «Я здесь сама решаю, садиться мне или стоять».
- Прошу вас, сядьте, - с мягкой настойчивостью, пророкотал Потапов.
- Может быть, представитесь вначале?
- Извольте. Лев Константинович.
Леля в упор смотрела на пожилого мужчину, объявившего себя близким другом ее внука. Она видела его впервые. Она никогда о нем не слышала.
- Это ваше настоящее имя? – Тонкая насмешка на ее лице намекала на подстрочник: «Вы не опасаетесь, что я назову ваше имя полиции? Там крайне интересуются «Михаилом Борисовичем из Конотопа»».
Константиныч изобрел не менее многослойную улыбку:
- Ольга Александровна. Когда Борису было пять лет, вы взяли его на день рождения Святослава Викторовича. Взрослые сидели за столом, дети развлекали себя, как могли: играли в принцев и принцесс.
Маленький Борис, заигравшись, ненароком положил в карман сапфировый браслет Аделаиды Анатольевны.
Забыл об этом.
Через несколько дней разразился грандиозный скандал. Все выпытывали у детей, не трогали ли они маленькую черную шкатулочку, что лежала под замком в письменном столе? Детки отвечали: да, мы брали. Но браслетом поиграли и оставили.
Дом обыскивали, хотели даже домработницу уволить…
Месяца через полтора Борис опять надел парадно-выходной костюм. В кармашке брюк лежал браслет.
Вы помните тот случай, Ольга Александровна? Борис тогда от стыда и страха даже заболел. Грозил, что если вы расскажите, будто браслет «украл» он, то уйдет на улицу без одежды и там замерзнет. В самом большом сугробе.
Вы пожалели внука, Ольга Александровна. Вы взяли тот браслет. Принесли его в дом Святослава Викторовича и Аделаиды Анатольевны. Засунули его между диванных подушек, и довольно скоро драгоценность обнаружили.
Вы добрая и мужественная женщина, Ольга Александровна. Борис сказал, что доверяет вам всецело, мой визит связан лишь с его беспокойством о вас.
Ольга Александровна вытянула руку в сторону, нашарила подлокотник кресла и боком, окостенело и неловко, шагнула влево. Села.
Борис всегда удивлялся тому, как четко отличные актрисы делят маски: личина «для чужих», «открытое лицо» без наносного обаяния - для общения с родными. Сев в кресло, Леля перестала быть Ольгой Александровной Завьяловой, народной артисткой. Любимицей трех поколений театралов.
Даже дома – что скрывать – Леля зачастую бывала «не собой». Проигрывала что-то, повторяла роли, меняла настроения и маски – п р и м е р я л а с ь.
Сейчас перед господином, оказавшимся - насквозь! - своим, она сидела растерянной, измученной женщиной шестидесяти пяти лет.
По гладким щекам прокатились две слезинки, все маски сброшены: Лев Константинович принес известие от Бори. О случае с браслетом знали только двое, внук и бабушка. Борис никогда не рассказал бы эту историю случайному человеку!
Лев Константинович взял с туалетного столика коробочку с одноразовыми бумажными платочками, деликатно поставил ее на колени заплакавшей женщины, и Ольга Александровна тут же промокнула щеки. Сел напротив, взял в ладони ледяные пальцы Лели и тихонько их сжал.
- Ольга Александровна, послушайте, пожалуйста, то, что через меня хотел сказать вам внук. – Генерал закрыл глаза, «выпустил наружу» Бориса и заговорил: - Моя необыкновенная, любимая Леля…
В секретере народной артистки лежала толстая стопочка открыток, подписанных внуком. Большинство из них начинались словами «Моя необыкновенная, любимая Леля».
- Я снова заставляю тебя волноваться. Прости своего бестолкового разгильдяя…
Ногти Лели впились в пальцы Константиновича! «Бестолковый разгильдяй», - так она ругала внука, если тот приносил двойку или вызов от директора школы!
- Прости. Сейчас я в сложной ситуации, но ни чуть не виноват в том, в чем меня обвиняют. Я знаю, ты мне веришь. Веришь в меня. Я скоро решу свои дела, все будет в порядке, обещаю!
На восклицательной, мажорной ноте Борис открыл глаза.
Ольга Александровна потрясенно смотрела на непонятного господина в шикарном костюме.
Завьялов знал, чем вызвано изумление на лице бабушки. Речь, произнесенная Потаповым, состояла сплошь из штампов и банальностей, но лексически, интонационно… Она была составлена и произнесена самим Борисом!