Циклопы

И споро потрусил по разветвленным коридорам очага культуры. «Борис, я руковожу наблюдением, ты передвижением, иначе заплутаем».

«Налево к лестнице. Потом направо».

Лев Константинович повернул к лестнице, снял с головы бейсболку с длинным козырьком и осторожно выглянул из-за угла.

Возле конторки бабушки-вахтерши уже стоял неприметно серый господин. Интересовался чем-то.

-  Дак это из Вахтанговского! – донесся до слуха уверенный голос охранницы. – Какие-то костюмы для постановки привезли.

Топтун еще о чем-то спрашивал, бабушка пожимала плечами.

«Уходим, Боря, - скомандовал Лев Константинович. – В репетиционный зал нельзя…»

«Я туда и не собирался, - оборвал Борис. – Поднимаемся по лестнице, первый пролет, поворот направо. Дальше - к гримеркам».

Лев Константинович прислушался и выдохнул свободнее: от выхода донесся глухой хлопок служебной двери, - филер потопал на стоянку. Вахтерша-бабушка прикинулась перед органами опытным цербером, чего-то убедительно насочиняла.

Длинный полутемный коридор со множеством дверей. Снимая на ходу канареечный халат, Борис толкал одну дверь за другой – повсюду заперто. Дошел почти до выхода к кулисам основного зала, наткнулся на незапертую.

На легкий скрип дверных петель повернулась щедро накрашенная актриса-любительница. Девушка сидела перед зеркалом, торопливо шлепала на щеки грим – вишневые румяна. Судя по надетым на ноги лаптям и юбке из холстины, давали что-то из крестьянской жизни.

-  Вам кого? -  не отвлекаясь от процесса, произнесла пейзанка.

-  Добрый день, барышня, - галантерейно приосанился Лев Константиныч. – Простите за вторжение.

-  Вам – кого? – с нажимом повторила девушка.

-  Я старый друг Ольги Александровны. Хочу сделать ей сюрприз. Вы мне не поможете?

Упоминание имени Лели мгновенно изменило атмосферу: с невнимательно небрежной, на полную гостеприимства. Барышня-крестьянка отложила баночку с румянами, садиться предложила.      

-  Видите ли, сударыня, - доверчиво, по-стариковски, глядя на пейзанку, велеречиво объяснялся генерал, - я хочу сделать Ольге Александровне сюрприз. Вы не могли бы, милая, отнести Оленьке записочку. Ничего не говоря обо мне, это сюрприз! Я хочу быть для нее приятной неожиданностью…

В результате хитрых объяснений, генерал заполучил бумажку и нацарапал на ней несколько строк:

«Уважаемая Ольга Александровна.

Я близкий друг Вашего внука. Нам необходимо встретиться и поговорить.

Жду Вас в гримерке. Прошу не показывать волнения.

Мобильный телефон и сумочку, пожалуйста, оставьте в репетиционном зале.

За Вами наблюдают».

Лев Константинович вчетверо сложил бумажку, протягивая ее девушке, смущенно улыбнулся:

-  Здесь личное, сударыня. Рассчитываю на вашу скромность.

Молоденькая девчонка покраснела даже под белилами-румянами, цапнула записку и не удержалась от укола:

-  Могли бы и не предупреждать, - повела плечом. - Я не читаю чужих писем…

-  Я полон восхищения, мадмуазель!

Понукаемый генералом взгляд постоянно тянулся к зеркалам гримерки. Лев Константинович ходил по узкому проходу между креслиц и бдительно прижмуривался. Не хотел встречать кумира с разбалансированной зеркалами психикой! Кружил, сновал, но всюду – натыкался. Блестящие под лампами поверхности подхватывали и множили его фигуру из любого положения. Манили поглядеться.

Завьялов сжалился:

«Да ладно, Лев Константиныч, охорашивайся. Я как бы – отвернусь».

«Спасибо, друг Борис!» - Генерал тут же приник к зеркалу.

Завянь не видел, но почувствовал – приглаживает брови. Остатки прежней роскоши на черепушке грамотно распределяет.

«Порядок, Боря, генерал Потапов в форме».

«Ты, генерал Потапов, учти – Леля курильщиков не любит. Мой дед иногда трубочку покуривал, но только на балконе».

Борис уже не знал, что лучше: отвлекать взволнованного почитателя пустыми разговорами и тем дробить сознание, или заткнуться, спрятаться и дать восстановиться целостности интеллекта. В дороге до Москвы они уже обговорили все детали, Лев Константиныч матерый трезвомыслящий разведчик… Еще недавно был. Всех топтунов засек профессионально, бабушкам и девушкам извилины заплел…      

Волнение вмешалось в планы с оглушительностью канонады! Завьялову уже казалось, что еще немного и разнервничавшийся Лев оглохнет к внутреннему голосу (личного) рассудка и затокует, как распустивший хвост глухарь.

В подобной обстановке лучший метод – оплеуха. Пощечина, точнее выражаясь.

«Лев Константинович, а за своей женой ты также ухаживал?»

«В смысле – как?» - затормозил нервную пробежку между кресел генерал.

«В смысле – с помешенным рассудком».

«А я что… уже?»

«Уже отъехал, дядя Лева. Уже в соплях».

«Да я тебя… ЩЕНОК!!»

«Во. Узнаю дружище генерала…»

Дверь в гримерку резко распахнулась. На пороге стояла Ольга Александровна Завьялова.

Только внук Борис мог разглядеть в чертах все еще очень красивого лица бабушки следы бессонной ночи и усталости.

Короткая прическа уложена – волосок к волоску. Шейный бант на блузке в безукоризненной симметрии. На стискивающих косяк тонких пальцах красивое кольцо, которое Леля считала талисманом.