Ангелы не умирают

Я остаюсь на пути к забвению».

(с) Abbysphere – Cнова и снова.  

Ангел шел пешком, наплевав на косые и шокированные взгляды от его рук, на которые он не потрудился натянуть рукава. Шел и шел, пока не пришел домой. Сон покинул Алаэля, когда он открыл дверь, увидев изможденное лицо друга его руки по локоть в крови. Он быстро завел Ангела в ванну, отказавшись от дальнейших расспросов, отмыл кровь с рук. Но подбородок и шею все же оставил самому Ангелу. Вооружившись ватой и спиртом, Алекс начал обрабатывать порезы, внимательно следя за реакцией. Ангел чувствовал резкую боль в порезах, когда вата, пропитанная спиртом, касалась раздраженной распоротой кожи, но заставлял себя молчать, глядя стеклянными глазами.

Он не выходил из дома неделю. Похудел, хотя ел, лежал, слушал музыку, смотрел фильмы, читал книги, туманно отвечал на вопросы. Он никому ничего не рассказал, пытаясь вести себя естественно, когда вернулся на улицу, в садик, однако, девушки просто неспособны держать свои языки за зубами.

После той ночи Нарцисс стал его избегать. Он здоровался с ним, но практически сразу моментально уходил, и Ангел понимал его. Нарциссу было больно его видеть, но что он мог поделать с этим?

Бэтори он видел и сам, но упорно игнорировал, пытаясь уходить сразу же, когда она появлялась. Это была простая незамысловатая подростковая игра в разрушенные отношения и боль, которую, как чашу, передавали по кругу.

Алаэль уже все знал, он передавал Ангелу то, что она хотела сказать, а Ангел все выслушивал, посылая в ответ лишь глухое молчание. Ему нечего было сказать. Бэтори оправдывалась, просила прощения, после перестала, играя гордую богатую девочку. Ее подруги смотрели на Ангела, то ли с жалостью, то ли с ненавистью. Изредка они подходили, бросая короткие резкие слова, и уходили, подговоренные ею, но Ангелу было наплевать. После этого в нем окончательно что-то надломилось, и он возненавидел всех женщин. Всех, от матери и Бэтори, которых любил, до тех, которые еще даже не родились. Его ненависть не выходила за рамки его души, он не насиловал, не убивал, не грабил. Он просто их ненавидел, и по возможности пытался не смотреть на них, не говорить с ними, и не замечать. Алаэль заметно тревожился, Мор, напротив, сказал ему оставить парня в покое, иначе все кончится плохо. Перебесится и отойдет. Настолько, насколько это вообще возможно.

Ангел не пребывал в депрессии, но его состояние было недалеким от полностью апатичного. И не хорошо и не плохо. Казалось, что это состояние нормально. Апатичное, безразличное к жизни, равнодушный и вечно злой, агрессивный взгляд. Чем дальше, тем больше его старались не трогать. На любой, даже на самый банальный вопрос, он начинал огрызаться. Все это как-то давило. Половина из неформалов, как-то отстранились, решив его не трогать. Ангелу было все равно. Да пусть хоть никто не общается. Он лишь сидел себе в одиночестве и давал депрессивной музыке поглощать свой разкисший мозг. Мор не подходил к нему, Алаэль не говорил. И все же они оставались для него друзьями. Просто выжидали время, когда ему полегчает, и это состояние пройдет. Но чем больше Ангел в нем пребывал, то тем больше уверялся, что вряд ли из него выйдет

В субботу ночью парни вернулись домой. Алаэль захлопнул дверь за Ангелом, у которого была разбита губа. По дороге домой до них докопалось какое-то быдло, и Ангел, бывший уже просто на взводе, полез в драку. Конечно, ему досталось. Его сильно ударили по животу и ногой разбили губу. Алаэль не дрался. Не рискнул. Он лишь вытащил друга из клубка дерущихся мудаков и уволок. Ангел плевался и снова лез в драку. В мозг била кровь. Но после пары жестких отрезвляющих пощечин сильной мужской ладони, он сумел успокоиться.

- Нашел об кого руки марать, - проворчал Алекс, запихивая друга в ванну. Брезгливо посмотрел на себя и, скривив губы, словно увидел какую-то гадость, парень стал отмывать лицо от грима и запекшейся багровой крови. Выйдя, он сел за стол и стал шумно пить чай. Алаэль внимательно смотрел на него. Душу выжигал.

- Чего ты на меня пялишься! – огрызнулся Ангел, громко опуская кружку на стол.

- Не кричи, - спокойно, тихо, сквозь зубы процедил Алаэль, не отрывая от него теплых проницательных глаз. Ангел хотел просто дать ему в морду. Но, видя его обжигающий взгляд, его глаза, такие твердые и решительные, серые и сейчас такие холодные, Ангел словно бы успокоился. Во всяком случае, ему расхотелось кричать. Да и драться тоже. Он просто смотрел в этот серый холодный омут, и чем больше смотрел, тем больше ему становилось страшно. Алаэль просто смотрел и не моргал. Столько не моргать невозможно. Его взгляд напирал. Решительно и сильно. Выжигал внутри. Словно Ангел развернул перед ним свою душу, и теперь он читал ее. Но его зрачки оставались на одном месте и не двигались. Словно у мертвого.

- Успокоился? – все таким же тоном спросил Алаэль. Тихо, спокойно, без угрозы и сквозь зубы. И поэтому Ангелу сделалось еще страшнее. Он медленно кивнул, почувствовав сухость во рту. Алаэль, моргнул, и весь этот решительный взгляд словно бы испарился. Он налил другу еще чая, и парень, обжигаясь, выпил. Внутри стало тепло.

- Никогда не кричи на меня, - спокойно проговорил Алаэль, расправляя плечи. Андрей сглотнул, ему стало немного жутко.

- Что ты сейчас сделал? – тихо, полушепотом просил он. Он пытался уловить тот холодный и равнодушно-твердый взгляд, но не было и искры от прошлого.

- Успокоил тебя, - негромко проговорил Алекс.

- Как это? Ты ничего не сказал и не сделал, просто смотрел.

«Зато как смотрел, - подумал про себя Ангел. - При одном воспоминании об этом взгляде меня просто бросает в дрожь».

- Да, я просто посмотрел. Внимательно и серьезно, прямо в глаза. И ты успокоился. Прекрасный метод.