Марина. Хорошо ли ты меня знаешь

- Анальгин?

Вряд ли это как-то могло бы повлиять на шторм в его голове. Однако после двух таблеток шторм затих до небольшого волнения. Так лучше. С легким бризом как-то жить можно. И даже ду… это, думать. Может быть.

- Что нового?

И как это он умудряется быть таким умытым и спокойным, подумалось Диме.

- Она ничего не знает.

- Кто?

- Секретарша не в курсе.

- А, ну конечно. Это с ней вы вчера напились?

- И с ней. И не с ней тоже. Нас было много.

- Это очевидно.

Это его пристрастие к литературным оборотам! Раздражает.

- А у вас что?

- Калифорния, Голливуд, человек по имени Адам Стравински, встреча назначена на послезавтра, десять тридцать по местному времени. Самолет сегодня в три.

- Кто такой Адам Стравински?

- Агент, который договаривался о правах на экранизацию. Было бы неплохо найти Изабел Йорк, режиссера, и добраться до продюсера. Но главный упор – на Стравински.

- Йорк, Стравински, Голливуд… - послушно повторил Дима. Голова кругом! Счастливчик этот мастодонт!

- Могут быть пробки, в любом случае выехать нужно заранее, так что собирайтесь.

- Что?

- Вы летите сегодня в Америку, самолет в три, я же сказал.

- Я лечу?

- Ну не я же. Я остаюсь тут.

Дима быстро проглотил кофе, покидал вещи в сумку – голова к тому времени успокоилась, но думать упрямо не хотела – собрался и выехал в аэропорт. За ночь мастодонт успел не только найти нужных людей и как-то договориться о встрече с ними, купить билеты, оформить визы, но и составить план действий. По пути Дима просмотрел записи Мишкина – довольно толково, как для непрофессионала.

Уже в аэропорту ему позвонила Эмма и зачем-то долго извинялась о вчерашнем. Это было  сумбурно и неприятно, особенно потому что о вчерашнем он помнил смутно. Закончилось обещанием писать и договором о встрече «когда он вернется». Если он когда-нибудь вернется.

Из дневниковых записей Марины

Ты удивляешься, почему я читаю такие книги. Я знаю, что тебе это не нравится. Поэтому я читаю их тайком. Возможно, это даже придает моему чтению каплю очарования. Потому что сами по себе они ужасно скучны.

Я хочу найти идеальный сюжет. Она – конечно – должна быть юной, красивой невинной девушкой. Но не дурой. Так почти никогда не бывает, все женские персонажи оказываются либо юными идиотками, либо стервами. Даже если автор клянется в том, что его героиня прочитала всю философскую библиотеку того периода (конечно, включая Платона и Вольтера), она вдруг не может связать двух слов и ничего не знает о вопросах пола. Т.е. книг по истории и ботанике ей не давали, о Ричардсоне она в жизни не слыхала. Ну ладно. В общем, с героиней незадача.

Далее, мне бы хотелось, чтоб мужской персонаж был благородным, сильным, смелым и героичным. Как в детских сказках. Помнишь, как это бывало у Стивенсона? Но вместо этого авторы постоянно подсовывают замученных комплексами невротиков. Стандартный сюжет состоит из длительных размышлений о том, можно ли доверять теперь кому-нибудь после того, как в детстве убежала любимая кошка и пересказов того, как «люблю, но не скажу». Это скучно.

Далее. Героиня, конечно, должна быть красивой. И что я нахожу? В лучшем случае выражения типа «ее лоб/брови/глаза были идеальной формы», «ее лицо было совершенным», «ее губы созданы для поцелуев». Но это не описательно. Редко, но встречаются озарения о том, что лицо – это маска, оживляемая тем, кто внутри. Но этот внутри обычно оказывается истеричкой, так что и оживлять, собственно, некому.

Теперь. Любовь. Любовь у них описывается, как производная от влечения и, чаще всего, ничего кроме влечения не включает в себя. «Когда он увидел ее, внутри него зажглось», «в ней полыхнула гормональная буря», «она никогда не знала, что прикосновение может быть таким…» - и т.д. Мы с тобой взрослые люди и знаем, что такая вульгаризация любви не просто глупа, она вредна и опасна, если принимать ее всерьез. Это чтиво, которое не годится даже для подростков. Но я-то – я вышла из возраста, когда взахлеб читают Вальтера Скотта, мне хочется снова пережиь то же очарование от встречи благородного и доблестного рыцаря Айвенго с прекрасной дамой Ровеной – но не так скучно, как это было у самого Вальтера Скотта, а так, как в нашем старом фильме. Я все еще считаю Бальзака лучшим писателем, но читать его не хочу. Когда я была молода, одинока и несчастна, я бы оскорбилась, скажи мне кто-нибудь, что я опущусь до бульварных романов, я смотрела Альмодовара и Озона, потому что они были такими же сумасшедшими, как я сама.

А теперь я выросла. И просто хочу, чтоб благородный принц встретил прекрасную даму, они полюбили бы друг друга, поженились и были бы счастливы. И чтоб это было описано не слишком долго, не слишком скучно, не слишком глупо, и все были бы психически здоровы.