Счастливые Ботинки

— Ма.. Мадлен?! — только и смогли промолвить мои губы.

Она усмехнулась моему удивлению и поправила:

— Принцесса Вилена. Ты одна из тех, кто знает, журналист, что это мое настоящее имя.

— Но… как… — какой-то элемент разворота истории ускользнул от меня, и в данный момент я не могла уразуметь. Что же происходит.

— Я — принцесса, этого с тебя довольно, — несколько грубо отрезала Мадлен. — Это известно также отцу и Джессике.

— Так ты… то есть, вы… решили вернуться? — удивилась я. — После побега те годы назад?

— Я решила занять место, принадлежащее мне по праву, — отрезала королева разбойников, одним тоном голоса ставя точку в теме. — И ты в этом мне поспособствуешь.

Я опомнилась.

— Что?! Я?!

— Ты же пишешь книгу обо мне, — сказала Мадлен таким тоном, будто само собой разумеется, что это было моим единственным занятием все это время.

— Ну… я…

— Через нее все и узнают, что принцесса — это я, а не жалкая фальшивка, которую нашел отец.

Жалкая фальшивка. Как можно так говорить о Вилене, то есть, Джессике, хоть она и не подруга мне?

— Ей пришлось, — встала я на защиту робко, но сурово и решительно. — Не стоит принцессе судить, не вникнув в подробности.

— Все судят без подробностей, — вновь отрезала Мадлен. — А потому для моего возвращения на трон нужно подтверждение родословной. Книга должна появиться в каждом доме завтра же.

Я, конечно, не вскипела, но жутко не хотела помогать этой нахалке, хоть и принцессе. И, в то же время, как она была наивна!

— Думаете, книга поставит все на свои места, даже если все было бы так, как вы сказали?.. — возразила я. — Даже если было бы возможно написать, размножить, доставить в каждый дом и заставить всех прочесть ее за одну ночь?.. Нельзя восстановить за один день то, на уничтожение чего ушли годы! — я начала возмущаться более выразительно. — Книга — это же не тест ДНК, в конце концов! Мало ли что написать можно!

— Тест ДНК? — с интересом уловила самое ненужное в моей тираде слово Мадлен, видимо, соглашаясь, что книга в этой ситуации не поможет.

Я поняла, что ляпнула лишнего.

— Расскажи, — приказала принцесса.

Я не осмелилась противиться.

— Это способ установить родство людей, — пояснила я, упиваясь своим превосходством в познании. — Научно. Тогда никто не сможет отрицать, что именно вы — дочь короля Далласа. Сходство на портрете и изданная книга ничто против теста ДНК. Только сделать его тут невозможно.

— Что значит невозможно? — нахмурилась Мадлен. Очевидно, жизнь в лесу ее научила, что невозможного не бывает.

— Нет здесь подходящих условий, — ну, как ей объяснишь, что страна, в которой она живет — сказочная?..

— Что значит «нет подходящих условий»? — стукнула Мадлен кулаком по спинке кресла, меча взглядом молнии. Подпрыгнувшее кресло добавило раскат грома. Так и убить недолго. — Раз он существует, то сделать возможно!

Как объяснить?..

— Пойми, Мадлен…

— Для тебя — ваше высочество принцесса Вилена, — резко оборвала она, тряхнув огненными волосами.

— Простите… ваше высочество, но я ничем не могу вам помочь, — я взялась за ручку двери.

— Помнится, — услышала я ехидное в спину, — король Даллас жаждет поймать всю вашу компанию. Я тоже.

Я застыла на пороге.

— Но я уговорю его забыть о недоразумениях, если ты принесешь мне доказательства.

Я медленно обернулась, отказываясь верить своим ушам.

— Что?..

— Вы мило повеселились на балу. Король будет счастлив узнать, кто скрывался за масками, — пояснила иронично принцесса.

Ну, просто характер отца. Но как сделать этот тест…

— У тебя три дня, — приказала принцесса.

Во что бы то ни стало, я должна вымолить больше…

— Ваше высочество, но на результаты теста даже в нормальных условиях, уходит больше недели! — я не знала наверняка, но на всякий случай. — А наши условия экстремальные…

— Три дня, — отрезала принцесса Вилена. — Твоя подруга останется в заложниках, а помощника вашего отдам тебе в провожатые.

Только не это!

— А нельзя ли…

— Нет, нельзя. Мия останется здесь, и, если через три дня весь город не будет знать, кто я, то… — принцесса красноречиво щелкнула пальцами и провела ладонью по воздуху.

Став журналистом, я почему-то постоянно попадаю в ситуации с риском для жизни. Пора переквалифицироваться.