Алое Пламя

Рашта обернулся и увидел: действительно, была такая птица в ветвях, и издевалась она над Раштой своим пением, и понял он всем своим существом, что то была злая птица, точнее даже злой дух, принявший обличье птицы. И с горечью понял он, что опоздал, что зачаровали его сон, а для чего – то понятно стало, стоило ему увидеть околдованного Ардлета.

Царевич стоял, подобно статуе, под раскидистой кроной дерева, протянув руки к птице в тщетной надежде дотронуться до нее. Рашта, умирая от горя, бросился к царевичу, но остановился, не коснувшись его. Ибо, хоть и было горе его велико, но разум его усыпить оказалось не в силах. И Рашта успел заметить, что все тени от всех деревьев, камней и даже его самого лежат там, где им и полагается быть, в то время как тень Ардлета сливается с тенью клетки от птицы. И тени их противоречат всем известным законам логики и науки, а значит, тени эти подверглись колдовству.

В отчаянии упал Рашта на землю рядом с заколдованным своим господином и обхватил голову руками.

– О, я несчастный! – приговаривал он, раскачиваясь из стороны в сторону. – О, горе мне и вечный позор мне, худшему из слуг! Как мог я оказаться столь беспечен и оставить сон своего господина без охраны! Конечно же, демоны и колдуны Белой пустыни с радостью и готовностью воспользовались глупейшим из моих поступков. О, я осел из ослов! Я ослиный царь! Вот только что же делать мне теперь? Ведь если я буду сидеть и корить себя, а я могу делать это бесконечно долго, поскольку я недостойнейший из недостойных, ничего не изменится, и господина моего и повелителя Ардлета никто не расколдует! А ведь я знаю это колдовство, а ведь известны мне тайные помыслы неизвестного колдуна! Господин мой и повелитель Ардлет так и будет стоять прекраснейшей из статуй, пока жизнь, капля за каплей, будет его покидать и покинет совсем. И тогда рухнет он замертво, и все, что останется мне, презреннейшему из презренных, это возвратиться домой с его телом на руках и принять наказание, полагающееся мне по закону. И не будет страшна мне смерть, поскольку это самое меньшее из того, чего достоин я за горькую свою оплошность. Так нечего же сидеть на месте и позволять свершаться злому умыслу!

Так говоря, поднялся Рашта с земли и осторожно подошел к Ардлету, стараясь избегать переплетенных теней царевича и клетки. Птица же при его приближении стала издавать злые яростные звуки, далекие от того чарующего пения, что послужило приманкой для царевича минувшей ночью. Но Рашта не испугался.

– Что за глупость пугаться птицы, которая сидит в клетке, и так же бесполезна, как и беспомощна? – храбро заявил он, обращаясь к птице. – Сиди там и помалкивай, тогда, может быть, не сделаю я из тебя какой-нибудь мясной деликатес для своего возлюбленного царевича!

От этой речи птица разъярилась еще больше, стала бросаться на прутья клетки, но клетка была надежной и крепкой, и птице оставалась только бессильная ярость и громкие крики. Рашта же, не обращая более внимания на крикливую птицу, осторожно подошел к царевичу и коснулся его руки. Тело царевича было холодным, точно лед, и совершенно недвижимым. На замершем лице застыло выражение неземного восторга.

– Как прекрасна и возвышенна душа твоя, Ардлет, как тонко чувствуешь ты красоту, – горько заметил Рашта, отступая к дереву, – как легко может заманить тебя в ловушку красивая песнь коварной птицы… Это недобрый знак, Ардлет, что случилось попасть тебе в эту западню. Это недобрый знак, потому что наваждения любят тех, кто попадает в их сети, и никогда уже не оставят тебя в покое, даже когда я спасу тебя. А я уверен, что смогу найти способ спасения, ведь я предан тебе и не пожалею для тебя даже жизни. Но тебе придется быть очень осторожным отныне, поскольку и демоны, и ведьмы, и колдуны, и ракшасы будут чувствовать тебя и жаждать тебя, и вожделеть, и это будет не тем вожделением, к которому ты привык и в котором так нуждаешься. Нет, Ардлет, рано или поздно колдовство протянет к тебе руки, и кто знает, чем это обернется. Я боюсь за тебя, господин мой и повелитель, и мне жаль тебя…

С этими словами Рашта вернулся к лошадям, уже отдохнувшим и набравшимся сил, и снял с них свои седельные сумки, и вознес хвалу богам, и попросил их беречь его мудрейшую мать, предусмотрительнейшую из женщин, поскольку дала она своему сыну в дорогу множество различных мазей и лекарственных трав и подробно объяснила, как их использовать. Прекрасная Эрджабэ, любившая благородного Кастара, своего мужа и супруга, больше жизни, всегда ждала его из путешествий, и пока ждала, собирала лечебные травы, и делала мази и настои, и некоторые из них использовала, чтобы залечить его раны, полученные в странствиях, а некоторые отдавала ему с собой, чтобы он сам мог исцелить себя. Теперь же, зная, какие опасности поджидают в путешествии сына, мудрая Эрджабэ не позволила себе отпустить Рашту, не снабдив его всем необходимым и не растолковав, как всем этим воспользоваться в опасной ситуации. И Рашта с почтением отнесся к материнским наказам, и слушал ее внимательно, и вот теперь представился случай воспользоваться ее наукой, хотя, конечно, всем своим сердцем Рашта желал бы, чтобы не было в том никакой нужды. Разбирая мешочки и свертки, тщательно спрятанные в дорожных сумках, Рашта в очередной раз убеждался, что боги ниспослали ему самых лучших родителей на земле. Поскольку если мать его Эрджабэ рассказала ему все о травах, настоях и кореньях, то его отец Кастар знал много легенд и мифов. И много рассказывал сыну в путешествиях, как справляться не только с житейскими бедами и неурядицами, но и как избегнуть колдовства или спастись от наваждения. Так что теперь Рашта точно знал, что ищет, точно ведал, какие коренья надо истолочь в мелкую пыль, какие травы отварить в горячей воде и затем сцедить воду, и прочие секреты лекарского дела. Раште пришлось развести небольшой костерок, натаскать воды из водоема и заняться долгой и кропотливой работой. Коренья он разрезал подарком своего многоопытного отца Кастара. Этот нож отец подарил ему во время их первого же совместного путешествия, и отец сказал ему такие слова:

– Береги этот нож, Рашта, поскольку нет для путешественника или странника более важной вещи в его странствиях и путешествиях, чем нож. Этот нож сделан из крепкого железа, которое не сломается ни о дерево, ни о камень, а его сияния испугаются и демоны, и ракшасы, и даже ифриты. Береги этот нож, Рашта, и, если случиться тебе пускать его в ход, всякий раз вспоминай своего бедного отца с любовью и благодарностью.

Так говорил Кастар, его многомудрый отец, и Рашта запомнил эти слова, и каждый раз, когда ему приходилось пускать в ход нож, он вспоминал своего отца с благодарностью и любовью, и чувство это было таким искренним, какое только может зародиться в сердце благородного и смелого юноши.

Зелье варилось долго, и Рашта постоянно проверял состояние своего господина и повелителя Ардлета, касался его кожи рукой и восклицал от ужаса, ибо становилась кожа его все бледнее и холоднее, а птичка выводила торжествующие рулады и трели, прыгая по клетке. Но вид этой птички – а Рашта догадался уже, что это был демон, принявший обличье птицы, и когда Ардлет упал бы бездыханным на песок, демон вырвался бы на свободу и диким вихрем промчался бы по пустыне – вселял в Рашту уверенность в том, что отступать нельзя, и надо победить во что бы то ни стало. Так прошел целый день, и наступила ночь, и снова явилась из-за туч коварная луна. Но Рашта был наготове.

От отца своего Кастара он знал, что лунный свет многократно усиливает пугающее воздействие железа на дерево. Поэтому он выставил перед собой кинжал, и поймал на него лунный луч, и подошел так к дереву. И демон в обличье птицы увидел железо и заметался по клетке, заверещал от ужаса, а Рашта, не растерявшись, в тот же миг выплеснул на золотую клетку тот отвар из корней дерева сабат, что так тщательно готовил. Демон закричал страшным голосом, и в тот же миг исчезла клетка вместе с птицей, и тень ее на песке тоже исчезла. И перестали держать царевича Ардлета оковы, и рухнул он ничком на песок, но Рашта был наготове и поддержал его, и осторожно опустил на шелковые покрывала, заранее расстеленные на земле. А после смазал губы и веки царевича мазью, сделанной из сока ягод ахуд, которые растут только на границе царства Айнар и Белой пустыни. Ягоды ахуд были лучшим способом справиться с любым колдовством или чародейством.