Страница 43 из 49
Немного успокоившись, я оттолкнулась от стены и побрела вперед вдоль дороги. Вокруг отцветало лето. Бульвар в центре города был заполнен людьми. Счастливые, улыбающиеся лица…
А я не знала, что делать дальше, как жить. Весь смысл моего существования в эти последние месяцы сводился к тому, чтобы ждать. Мне казалось, что Романов вернется, и все будет, как прежде. Поэтому я не жила, а проживала жизнь, безжалостно гнала время. И что у меня есть теперь? Ничего и никого. Одна в этом чуждом мире…
Торопливые шаги прервали мои раздумья, и, обернувшись, я с удивлением увидела Кирилла. Он улыбался и все никак не мог отдышаться после быстрой ходьбы.
- Куда ты пропала? – возмущенно, но все же с прежней улыбкой на губах спросил Кирилл. – Мамонтов – мужик серьезный, в деньгах не обидит.
Я покачала головой.
- Но Романов не хочет, чтоб вы доделали «Атаку»… - попыталась объяснить.
Кирилл поднял глаза к небу. Он не понимал, почему для меня так важно, что Романов никому не отдает мой проект.
- Да кто его разберет, этого Романова, - вспылил Одинцов. – Продал, теперь хочет выкупить. Только непонятно, где он деньги возьмет…
Его пренебрежительный тон задел меня за живое. Но мне было интересно, что еще он знает, поэтому я сказала:
- Виктор Михайлович – человек небедный. Видимо, он поможет…
- Насколько я знаю, - скептически хмыкнул Одинцов, - дела они ведут порознь. Да и сомневаюсь, что Михалычу нужен этот геморрой с «Атакой». Романов того и гляди «Мотылек» пропьет.
- Что? – не удержалась я.
Романов пьет! Не хочу верить. Не хочу думать, что он сломался, опустил руки.
- Я точно не знаю, - осторожно начал Кирилл, - но слышал, что он, как приехал месяц назад, так и не просыхает. Да ведь и авария-то по его вине…
Вступать в дискуссию по поводу аварии не хотелось. Еще до отъезда все обвинения с Лешки были сняты. Анализы показали, что в его крови не было алкоголя, но никому это уже было неинтересно, потому что газеты раструбили сенсацию: сын Романова покалечил человека.
Меня покоробило другое: месяц он уже в городе, мы ходим под одним небом, дышим одним воздухом…
- Ну так как, Лиза, нам можно на тебя рассчитывать? – наклонившись ко мне, спросил Кирилл.
Он взял мои руки в свои и заглянул в глаза. Уголки моих губ невольно поползли вверх. Странная штука жизнь: Кирилл Одинцов – умница, мечта всех девочек школы – на побегушках у какого-то бизнесмена, а Лешка Романов – хулиган и двоечник – главная любовь в жизни зубрилки и отличницы.
- Извини, Кирилл, - сказала я, уже приняв решение, - ничего не могу обещать, пока не поговорю с Романовым.
Он разочарованно скривился.
- Да дался тебе этот инвалид!
Я оттолкнула его руки. Хотелось ответить что-нибудь резкое, обидное, но в сумочке зазвонил телефон, и, ни слова не говоря, я отвернулась от Кирилла.
Звонила Нина. Я совсем забыла про нее, а она, оказывается, уже полчаса ждала меня в кафе.
- Что-нибудь случилось? –спросила она тревожно.
Я молчала. Сама еще не до конца осмыслила происходящее.
- Не знаю, как тебе сказать, - начала неуверенно, - Леша вернулся.
- Как? Когда? – закричала она в трубку.
- Оказывается, он уже месяц в городе. Я случайно его встретила.
- Лиза, он ходит? Как он?
- Я не знаю, – рассеянно ответила я, - он был в коляске. Видимо, все по-прежнему.
- Что ты будешь делать? – продолжала она мучить меня вопросами. - Лиза, ты слышишь? - обеспокоенно спросила, так и не дождавшись моего ответа. - Что ты будешь делать?
- Нина, где он сейчас может быть? – не отвечая на ее вопросы, спросила о том, что было важно.
- Где? – задумалась она. - Раньше они часто в «Мотыльке» сидели. Так что ты будешь делать?
Она не знала, что я уже иду к остановке.
- Поеду к нему, - ответила я больше себе, чем ей.
И отключила телефон.
Запыхавшись, я влетела в «Мотылек» и огляделась. Мелькание огней, толпа и оглушительная музыка. Я прошлась по залу, заглядывая в лица людей, поднялась на второй этаж и за самым дальним столиком увидела его. Он сидел вполоборота на кожаном угловом диване и разговаривал о чем-то с Пашкой, не подозревая, что за ним наблюдают.
Я видела только четкий профиль, сильные жилистые руки, лежащие на столе и что-то рисующие на листке бумаги. Его волосы отрасли и, по-видимому, лезли в глаза, потому что он несколько раз убирал их рукой.
Я сделала к нему шаг, и у меня затряслись колени. 5 месяцев! 5 проклятых месяцев я жила без него. И вот он приехал. Сидит здесь и не видит меня, и я могу развернуться и уйти. Но я не уйду. Теперь никогда.
Вдруг у меня появляется мысль. Я спускаюсь в зал и подхожу к музыкантам. Вру, что хочу устроить сюрприз для своего парня, и они соглашаются подыграть. Но, когда называю песню, морщатся. Это неформат! Хозяин в клубе, и им влетит.
Кладу крупную купюру и обещаю решить все вопросы с хозяином сама, уверяя, что хорошо его знаю. Они сомневаются, но я говорю очень убедительно и добавляю еще одну купюру. Переглянувшись, ребята прячут деньги и помогают мне подняться на сцену.
Я встаю в центр и беру микрофон. Сердце стучит, как бешеное, и горло сжимает тисками. Так я не смогу петь. С трудом заставляю себя расслабиться и дышать ровно.
Пестрая клубная публика с удивлением посматривает на девушку, одетую в джинсы и простую белую блузку.
Один из музыкантов объявляет:
- А сейчас девушка Лиза хочет поздравить своего парня…
- С чем поздравить? – шепчет он мне, прикрывая рукой микрофон.