Страница 30 из 49
Не помню, как я доехала до нужной остановки. По скользкой дорожке вдоль осеннего сквера брела до дома Романова. Я впервые была здесь одна. Он всегда привозил меня на машине, и минут 20 мы еще сидели в теплом салоне и разговаривали, прижавшись друг к другу. Сейчас кажется, что это было в другой жизни, в другом измерении. Как глупо было не ценить эти мгновения, ссориться по пустякам!
Подойдя к подъезду, я присела на лавку и долго еще смотрела на темные окна квартиры, не решаясь идти вперед. Наверное, у меня был очень странный вид, потому что незнакомый пожилой мужчина с собакой, вышедший из подъезда, спросил, не нужна ли мне помощь.
Когда, с трудом пересилив себя, я все же вошла в квартиру, меня окутала невыносимая тишина и знакомый запах парфюма. ЕГО запах. Только вчера мы были вместе, и казалось таким естественным, что он рядом. А сегодня пустота и страх. Страх, что могу потерять навсегда этого человека.
Я с трудом расстегнула сапоги, которые будто приросли к ногам, пальто сняла и даже не повесила, в ванной стянула ненавистное платье, умылась и вымыла руки. Почти на цыпочках подойдя к нашей комнате, толкнула дверь и включила свет.
Здесь, как везде в доме, был порядок, только на диване лежала черная рубашка, которую Романов снял после работы. Я взяла ее, чтоб убрать, и почувствовала, как затряслись руки. Господи, как же я хочу отмотать назад хоть несколько часов! Как я хочу, чтоб он просто был рядом, чтоб он просто жил! Слезы брызнули из глаз и, уткнувшись в эту рубашку, я разрыдалась в голос. Вся боль, что сдерживала несколько часов, выплеснулась потоком слез. Я ревела так, что, должно быть, слышали все соседи. В какой-то момент мне даже стало страшно, что не выдержит сердце - так сильно оно стучало.
Но и когда слезы иссякли, мне не стало легче. Заставив себя встать, я одела простой светлый свитер и темно-серые джинсы и умыла лицо. Оставаться дольше в квартире мне казалось невыносимым. Нужно было съездить в «Атаку», посмотреть, что сделали рабочие. Теперь, когда и Лешка, и Ирокез в больнице, это то немногое, что я могла для них сделать.
Уже стоя у входной двери, вдруг услышала, как в замочную скважину вставили ключ и несколько раз повернули.
Уставившись на дверь, я замерла. О чем я думала? Я думала, что произошла ошибка, и в больнице лежит другой Романов, а мой, живой и здоровый, сейчас войдет и будет ругать, что я его не дождалась. Тогда я просто повисну на нем и задушу, обнимая.
Но дверь открылась, и передо мной возникла стройная красивая блондинка в дорогом кожаном пальто.
Войдя, она недоуменно уставилась на меня.
Растерянно моргнув, я не нашла ничего лучше, как сказать: здравствуйте.
Женщина на минуту замерла, потом окинула меня любопытным взглядом и заглянула за спину, нет ли еще кого-нибудь.
- Добрый день, - протянула наконец. – Вы кто?
Мерзкое, отвратительное чувство. Кто она? Почему она так по-хозяйски ведет себя в этой квартире?
- Я подруга Алексея, Лиза, - ответила, стараясь держаться уверенно, но все равно жмусь к стенке.
- Ааа…- тянет она, обходя квартиру. – Вы что здесь живете?
Убедившись, что в квартире больше никого нет, она встает напротив и начинает говорить громче. Я только киваю.
- А что Алексей в больнице – вы знаете? Вы что же собираетесь дальше оставаться здесь?
Очень интеллигентно. Моя мать сказала бы просто: выметайся. Но какая разница, ведь смысл тот же.
- Я приехала за вещами, - вру, даже не моргнув. - Но хотела бы знать, кто вы.
- Девушка, - усмехается блондинка, - я что обязана вам давать отчет? Скажите спасибо, что полицию не вызвала.
Но я молчу и упрямо смотрю на нее. Если она сейчас скажет, что жена, невеста…
- Я жена его отца, - снисходит она наконец. - Понятно? Мне нужны кое-какие документы Алексея.
Она проходит, громко стуча высоченными каблуками, и, открыв комод, что-то ищет внутри. Я тоже возвращаюсь в комнату и беру свою сумку. Почти все вещи здесь. Я так и не разложила их. Сгребаю с комода свою косметику. Вот и все. Меня как будто и не было в этой квартире.
Не глядя на блондинку, иду к выходу, когда она кричит мне в спину:
- Ключи!
- Конечно, - как ни в чем не бывало отвечаю я и, не оборачиваясь, кладу на тумбочку в прихожей связку ключей.
С вещами я поехала в «Атаку». В душе была такая пустота, будто часть меня вынули и похоронили. До самого позднего вечера занималась какими-то пустыми делами и старательно избегала встречаться с рабочими. Когда они ушли, задумалась, куда мне ехать.
К маме вернуться я не могла - выслушивать сейчас ее упреки просто выше моих сил. У меня было немного денег – на номер в гостинице хватит, но тогда через неделю я окажусь без копейки. После часа метаний и копаний в телефоне, я сделала вывод, что у меня нет родственников, к которым я могу пойти, у меня только две подруги, одной из которых не до меня, а вторая на меня обижена. На этом свете я никому не нужна, и звонить мне некому. Обидно, что столько лет я жила и не замечала своего одиночества, своей зависимости от матери. А может, меня все устраивало?..
Решение проблемы нашлось неожиданно. Перебирая в очередной раз телефонные номера, я наткнулась на непонятный контакт: «Матвеева Нина» - и лихорадочно начала вспоминать, кто это может быть.
Когда вспомнила, что это девушка Ирокеза и решилась позвонить, на часах было уже около 8, а за окном – непроглядная ночь.
Нина ответила сразу. Переборов стеснение, заткнув свое самолюбие и гордость, я попросилась переночевать. Она согласилась, и через час мы уже пили горячий чай в просторной уютной кухне.
Нина оказалась очень серьезной, умной и земной женщиной.
- Знаешь, почему мы с Сашей поругались, и я не поехала на вечеринку? – спросила она меня. И, услышав отрицательный ответ, продолжила. – Потому что я сказала, что они не друзья Пашке, раз подсунули ему Милу, и я не собираюсь притворяться на этой показушной помолвке.